На тёмной улице лил дождь. Анютка вышла как была, в кружевной шали поверх открытого платья, и лишь на тротуаре спохватилась, что забыла накидку.
– Возвращаться не к добру, Анна Николаевна, – сказал Давид, набрасывая на плечи Анютки свою шинель. Та оказалась тяжёлой, колючей и пахла табаком, но Анютка не стала возражать. Главной её задачей сейчас было не лишиться чувств до дома, не то бог ведает, куда этот басурманин её завезёт…
– Куды ехать, вась-сиясь? – прогудел извозчик. Князь вопросительно посмотрел на свою даму.
– Живодёрский переулок, заведение мадам Востряковой, – хрипло проговорила Анна Снежная, откидываясь на сиденье.
Через минуту она спала. И не проснулась, когда голова её склонилась на плечо князя и тот заботливо укрыл её шинелью. И продолжала спать, когда извозчик остановился в безлюдном, тёмном Живодёрском переулке и князь Дадешкелиани ошарашенно воззрился на «заведение» под красным фонариком. Лишь когда дверь отворила толстая Агафья и Давид, взяв Анютку на руки, под удивлённые вопросы сбежавшихся девиц понёс её наверх, та открыла глаза и спросила, изумлённо моргая:
– Свят господи, ты кто?
– Я – Дато, – успокаивающе напомнил князь и, поблагодарив кивком открывшую перед ним дверь Агафью, внёс Анютку в комнату мадам Данаи.
* * *
Когда Анютка открыла глаза, в окно светило низкое вечернее солнце. В первую минуту она даже не поняла, где находится, и долго с изумлением оглядывала низкий потолок, вытертые обои, увешанные вырезанными из журналов картинками, икону Троеручицы с погасшей лампадкой в углу и заткнутым за неё пучком сухой вербы, покрытый рыжей плюшевой скатертью стол и лампу под зелёным абажуром. В конце концов она догадалась, что находится в комнате тётки. Снизу, из залы, доносились звуки фортепьяно и звонкий смех: видимо, уже съехались гости. Анютка села в постели, потянулась – и вдруг увидела то, чего раньше в этой комнате не было и не могло быть. На столе стояли огромная тарелка с фруктами и ваза с белыми лилиями, рядом лежала коробка французского шоколада «Плезир». Ошеломлённая Анютка прикинула, сколько всё это может стоить. Выходило что-то уму непостижимое и явно недоступное Данае Тихоновне.
«У кого-то клиент богатый завёлся, что ли?» – озадаченно подумала Анютка. Отщипнула от медовой виноградной грозди, съела целый апельсин, поцарапала ногтем огромное красное яблоко, но надкусывать этакую красоту пожалела и решила одеться.
На стуле лежало её чёрное ресторанное платье с открытыми плечами. Увидев его, Анютка разом вспомнила последний вечер в ресторане, стреляющий жар в голове, расплывающиеся в глазах огни свечей, головокружительный вальс с молодым грузином в офицерской форме, а потом… Что же потом? Ах да… Мокрый верх пролётки, шуршание дождя, шинель, пахнущая табаком, тяжёлая рука на плечах… С ума она, что ли, совсем сошла, что приказала везти её сюда? Цыгане из Большого дома, должно быть, с ног сбились… Рассерженная Анютка вытащила из шкафа юбку и старую плюшевую кофту Данаи Тихоновны. Кинув взгляд на ходики, убедилась, что сейчас всего начало девятого и, стало быть, к выходу в ресторан она успеет. Если не выгонят, конечно, за такие карамболи…