– Это ничего не значит! – уверенно проговорил Давид. – Я женюсь на тебе.
– У-у, куда вас, ваше благородие, понесло… – усмехнулась Анютка. – Знаешь, сколько раз я такое враньё слышала?
– Князь Давид Дадешкелиани никогда не врёт! – немного надменно заявил Дато. Анютка вновь скорчила насмешливую гримасу, но ничего не сказала. Стояла не двигаясь, позволив Давиду завладеть своей рукой, не обращая внимания на то, что он целует эту руку всё выше и выше, пробираясь от запястья к локтю, затем – к плечу, ещё тяжело дыша после галопа по комнате. Добравшись до ключицы, Давид поднял голову и вопросительно посмотрел на Анютку. И в который раз ей стало не по себе от этих слёз, явственно блестевших в больших и тёмных глазах, от восхищения и робости в мальчишеском взгляде. Ей захотелось произнести вслух то, что она думала, но Анютка побоялась обидеть Дато и пробормотала по-цыгански:
– Саво тыкно, дэвлалэ…[33] – и положила обе руки на его плечи. И ни тогда, ни после не вспомнила, кто из них задул все свечи.
В пятом часу утра окно гостиничного номера посветлело, на нём отчётливо проявились дождевые потёки. Розоватый свет перебрался через подоконник, скользнул по потёртым штофным обоям, по картине с видами Неаполя, по безобразию из битых черепков, земли, обломанных листьев, стеклянной крошки, бумаги и рассыпанного пепла на полу, влез по сползшему с постели одеялу, двинулся по голой ноге Анютки, которая сидела в постели, прислонившись к стене, и раскуривала пахитоску. Светлые волосы были растрёпаны, рубашка сползла с плеча, но Анютка не поправляла её. Князь Давид Дадешкелиани спал на спине, свободно разметавшись по постели и свесив вниз одну руку. Утренний луч удобно, словно котёнок, примостился на его заросшей курчавыми чёрными волосками груди. Во сне лицо Давида казалось ещё более детским, и Анютка, изредка взглядывая на него, прикрывала глаза и чуть слышно шептала:
– Боже мой… Боже ты мой…
Через пять минут солнечный луч устроился у Давида на носу. Князь недовольно поморщился, чихнул и открыл глаза. Посмотрел на сидящую рядом Анютку, улыбнулся. Сел, потянулся. Хрипловато позвал:
– Иди ко мне.
– Уже утро. – Она не обернулась. – Мне идти пора.
– Куда? – изумился он. – Я тебя никуда не пущу!
– Ну, спросилась я тебя. – Анютка спустила ноги на пол, потянулась было за платьем, но князь пружиной взвился с постели и, прежде чем Анютка спохватилась, опустился перед ней на колени.
– Господи, ну ты что? – отворачиваясь, грустно спросила Анютка. – Не наигрался, дитятко, мало тебе?
Давид, держа Анютку за запястья, смотрел на неё снизу вверх. Смотрел долго, молча, не отводя глаз. Растерянная Анютка тоже молчала, не пытаясь освободить руки.