– Не годится это, Сергей Александрович, – Настя попыталась высвободить руки. – Вы – князь, вас вся Москва знает, вы в большие дома вхожи, а жена… в ресторане поет? Вы себе пассаж сделаете…
– Мне это безразлично! – вспыхнул князь. – Настя, поверь, мнение света меня ничуть не волнует. Я хочу лишь, чтобы ты была счастлива. И разумеется, со мной.
– Не с вами, Сергей Александрович, – тихо, твердо сказала Настя. – Не с вами. Я… я уже обещала. Слово дала.
– Дала слово? – медленно переспросил Сбежнев. – Но… когда? Кому?
– Вы его знаете. Цыган, из наших. Смоляков Илья.
– Черт побери… – растерянно выговорил князь. Провел рукой по лицу, нахмурился.
Настя с тревогой следила за ним.
Неожиданно Сбежнев рассмеялся:
– О да… Можно было предположить… Толчанинов, старый циник, снова оказался прав. Кровь! Проклятая цыганская кровь взяла свое. Настя, но… но подумай, девочка! Подумай, на что ты решаешься! Из-за глупой влюбленности ты можешь сломать себе жизнь! Я знаю Илью, он, кажется, неплохой парень, но… но цыган… Таборный цыган!
– И я цыганка, Сергей Александрович, – сдавленно сказала Настя. – Забыли вы?
– Но почему ты в нем так уверена? Да любит ли он тебя хотя бы?! – взорвался наконец князь, и Настя облегченно вздохнула. Слабо улыбнулась.
– Да ведь я его люблю, Сергей Александрович.
– Нет, это уже не лезет ни в какие ворота… – пробормотал князь, отворачиваясь. – Ну, а… Яков Васильевич знает?
– Что вы… Отец свое слово помнит, он вам обещал… – Лицо Насти вдруг потемнело, она закусила губу. – Сергей Александрович, я ведь с вами жить теперь ни за что не стану! Мое слово крепкое, завтра меня и в Москве не будет! Я… я… я же проститься пришла. Не могла я от вас вот так… Я ведь лучше вас человека не знаю.
– Настя, но… – голос князя вдруг сорвался. – Но как же так… Уже завтра… И я не увижу тебя больше?
– Так уж вышло.
– Но… почему бы вам не остаться, в конце концов? Бог с вами, женитесь и оставайтесь в хоре, вас знает вся Москва! Зачем куда-то бежать?
– Сорок тысяч, Сергей Александрович… – глухо сказала Настя. – Вы у нас часто бывали, цыган знаете. Узнают – разорвут меня. И Илью тоже. Отец – первый…
– Господи, какая дикость… – процедил сквозь зубы Сбежнев. – Варварство… Бог свидетель, никогда не привыкну к этому!
– Вам и не нужно, – резко сказала Настя. – Вы же не цыган. Простите, Сергей Александрович. Прощайте.
Она встала. Платок с золотом соскользнул на пол, два кольца с тихим звоном покатились под диван. Настя, опустившись на колени, аккуратно собрала все, сложила обратно в платочек.
– Вот… возьмите. Здесь все дорогое, хорошее. Пригодится, когда жениться соберетесь, пошли вам бог барышню добрую.