Блин целиком исчезал в огромной пасти Рыбникова, а Кузьма уже размахивал следующим. Увидев стоящего у ворот Илью, он заболтал ногами, требуя остановиться, и через всю улицу запустил свернутым вчетверо блином. Илья ловко поймал его, сунул в рот, поклонился:
– Спасибо, матушка Масленица!
– На здоровье, дорогой мой, не обляпайся, – важно ответил Кузьма.
– Илья, к нам! – закричали цыганки.
Илья дожевал блин и, перешагивая через осевшие сугробы, пошел к процессии. Оглушительно ревела гармонь в руках рябого Семки, фабричные девки приплясывали на ходу, стреляли глазами в ухмыляющихся цыган. Девушки мадам Данаи жались к тротуару, не очень уверенно подпевали Масленице. Неожиданно все остановились, толпа раздалась, расступилась изнутри, и Илья, протолкавшись к этому освободившемуся пятачку, увидел, как в середине его пляшет Настя. На ней было новое голубое платье, мечущееся под распахнутым полушубком. Красная шаль сползла с волос на шею, и черная растрепавшаяся коса прыгала на плече. Свежее, разрумянившееся лицо Насти сияло. Подбоченившись, она притопывала по-русски, как деревенская баба: снег комьями летел из-под ее сапожек. Солнце дробилось на ее золотых серьгах.
Ах ты, Масленица, Масленица,
Сударыня-Масленица!
Мы проводим Масленицу —
Колесом покатится!
Мельком она взглянула на Илью. Он неуверенно улыбнулся, шагнул было вперед, но Настя, не поздоровавшись, глянула куда-то через его плечо, блеснула зубами – и из толпы фабричных к ней медведем вылез рыжий ткач Еремка в драном зипуне. Настя серьезно поклонилась ему. Еремка смущенно хмыкнул, покраснел так, что не видно стало веснушек. Фабричные загоготали. Еремка ухнул, крякнул, бросил в снег потрепанный картуз – и затопал вокруг смеющейся Насти, взмахивая длинными рукавами, и не в склад не в лад заорал «Камаринского»:
Эх, камаринский мужик,
Он бежит, бежит, бежит!
Сам подпёрдывает,
Штаны поддергивает!
Настя закружилась перед Еремкой. Она была совсем близко от Ильи: кисти ее шали мазнули его по лицу, но Настя, не заметив этого, еще пуще забила дробушки. Вокруг смеялись, кричали, хлопали в ладоши. Дурниной ревела гармошка. Маленькая Аделька из заведения мадам Данаи, повизгивая, отплясывала что-то вроде французской польки, и золотистые кудряшки подскакивали у нее на затылке. Настя со смехом схватила ее под руку, вдвоем они ухватились за Еремку, тот поймал за рукав высоченного полового с испитым сизым лицом, и вскоре по Живодерке закружился, запрыгал разрастающийся хоровод.
Настроение у Ильи упало. Он уже начал оглядываться, прикидывая, как бы поскорее выбраться из праздничной толпы, и вдруг увидел Варьку, сломя голову бегущую по Живодерке. Она была без платка, без полушубка, в едва накинутой на плечи шали, и Илья сразу же понял: что-то стряслось.