Смутные, противоречивые мысли роятся в голове Сони. А руки между тем проворно делают свое дело, и деревянные ящички быстро наполняются моделями, так что Зина, которой тоже не дают покоя мечты об Аркадии, не успевает прессовать. На нее то и дело нападает болтливость, она все советуется с девчатами насчет фасонов платья и причесок, часто бегает к литейщикам, туда, где работает Аркадий.
Девушки сначала смотрели на ее отлучки снисходительно и посмеивались. Но однажды Люба не вытерпела.
— Почему мы Зинкину любовь должны оплачивать из своего кармана? Можешь влюбляться в кого хочешь, но работай как следует.
— Верно, Зина, так нельзя, — укоризненно проговорила Соня.
Зина только и ждала этого.
— Ты просто ревнуешь! — крикнула она. — Аркадий не стал с тобой ходить, вот ты и злишься.
— «Ходить», — усмехнулась Соня. — Ходи с ним, пожалуйста, кто тебе мешает.
Люба заступилась за Соню.
— Ревность тут ни при чем. А работать за тебя мы не обязаны.
Зина демонстративно замолчала и до обеда не встала с места. Она доказала, что умеет-таки работать! Модели шли беспрерывно. Даже после сигнала на обеденный перерыв Зина продолжала стучать рукояткой пресса. «Сейчас еще одну, — думала она, — и побегу к нему. Только еще одну. Вот, последняя».
Но пока она собиралась, Аркадий пришел сам. Соня разбирала пресс-формы и не заметила его, а Зина сразу увидела, заулыбалась.
Аркадий шел, в упор, нагловато и насмешливо глядя на Зину. Но, подойдя вплотную, вдруг отвернулся от нее и громко сказал:
— Соня, нам надо встретиться.
Соня осталась сидеть в той же позе, даже глаз не подняла, только белые тонкие ее пальцы замерли на пресс-форме.
— Я подожду тебя после работы у выхода.
Сонины руки медленно сползли со стола на колени.
— Незачем нам встречаться, — тихо произнесла она.
— Нет, есть зачем, — твердо сказал Аркадий.
Он умел так говорить и так смотреть, что невольно хотелось подчиниться.
— Я буду ждать, — повторил он.
У Зины вытянулось лицо. Соня заметила это с невольным злорадством. Напрасно Зинка вообразила, что он всерьез ею увлекся. «Незачем встречаться», — сказала Соня. Незачем? С ним? С единственным в мире человеком, которого она любит? Неужели возможно, что опять все станет по-прежнему? Четыре часа. Еще четыре часа до конца смены. Можно состариться за эти четыре часа.
Модели ломаются у Сони в руках, словно она работает первый день. Вот опять открошился уголок. Надо успокоиться. Надо быть гордой. «Нет, Аркадий, это не любовь. Сегодня ты назначаешь свидание, а завтра опять наговоришь мне грубостей». Или просто не встречаться с ним. Отвернуться. Вырвать руку, если посмеет взять за руку.