— Вот тебе и девочка, — сказал Громов с удивлением разглядывая вылезающего из ракеты Хьюлетта.
— Девочка будет, — уверенно сказал Щур, — я хорошо ее разглядел.
Подошедшая поближе Лизанька заметила:
— А они совсем как люди… Даже в очках.
— Who is you?[4] — спросил, задыхаясь Хьюлетт.
Щур развел руками.
— Не понимаю, — ответил он.
— Where are we? — сказал, вылезая из ракеты, следом за Хьюлеттом Уолкер. — Where is the departament of police?[5]
— Сколько же их там? — спросила Лизанька, заглядывая через плечо Щура в ракетное горло, откуда в этот момент показалась голова Дэвиссона.
Хьюлетт подошел к Лизаньке и положил ей руки на плечи.
— Ай… — взвизгнула Лизанька.
— How do you do[6], — успокоительно сказал Хьюлетт, разглядывая Лизаньку, которую он совершенно искренно принимал за обитательницу неведомой планеты.
— Отвяжись, старый хрен, не лапай, не твое — сердито сказала Лизанька.
— Ого, вот и девочка, — раздался голос Щура, — гляди, Ванька…
И Щур любезно подал Элиноре Броун руку, помогая ей вылезть наружу.
— Да, — глубокомысленно сказал Громов, — жители здесь что надо!
По сухому асфальту тихо шелестели шины броуновского «Рольса». Генри Броун, устало откинувшись на мягкие подушки, закрыл глаза и с неизменной сигарой во рту слушал отрывочные, несколько сбивчивые объяснения Жозефа Делакруа.
— Вы понимаете сами, мистер Броун, — говорил оживленно Жозеф, — я сам не могу составить себе точную картину событий. Несомненно, однако, что в момент отправления ракеты мисс Элинора была в лаборатории. Когда я пришел туда, ее уже не было там. Но там не было и Хьюлетта, не было и ракеты. Вывод ясен…
Мистер Броун открыл глаза и повернулся к Жозефу.
— Так вы полагаете, — сказал он, — что Элинора…
— Вывод ясен, — повторил Делакруа, — Элинора по каким-то совершенно непонятным мотивам решила отправиться с Хьюлеттом. Я, право, не могу понять, зачем она это сделала.
— Ну, я не слишком удивлен, — ответил, пожимая плечами, Броун. — Вы не знаете, какой взбалмошный характер у этой девчонки… Я припоминаю историю ее увлечения Холливудом…
Жозефу не хотелось в десятый раз слушать о выступлении Элиноры в роли ассирийской царицы — он знал эту историю наизусть. Кроме того, в том возбужденном состоянии, которое овладело им при расставании с тюрьмой, он вообще не мог ничего слушать; он мог только говорить.
— О, я знаю этот случай, — перебил он Броуна, — мне, однако, думается, что путешествие в ракете сильно отличается от экскурсии в Холливуд, но вот и лаборатория…
— Направо, — к подъезду, — приказал Броун шоферу.