Больше писать не могу. Я задыхаюсь от волнения.
24 августа
Я дал Делакруа слово не разглашать ни слова о том, что мне довелось узнать.
Горский попрежнему косо смотрит на француза. Я молчу, не говорю ни слова.
— Послезавтра будем в Ленинграде, — сказал сегодня Горский. — Будь я проклят, если не передам этого француза с секретным рапортом начальнику порта. Там выяснят, что это за птица.
— Я могу поручиться за него, — попробовал я возразить.
Горский усмехнулся и похлопал меня по плечу.
— Вы слишком молоды, товарищ Эфф… не берите на себя слишком много.
Глава ХХIII. Случай в порту
(продолжение дневника радиста Эффа)
22 сентября
Я давно ничего не записывал в свой дневник. Не до того было. События развернулись столь стремительно, что только теперь я могу собраться с мыслями и записать более или менее последовательно свои впечатления.
«Красное знамя» вошло в Ленинградский порт 26 августа. Дул резкий ветер, будораживший холодные воды Балтики и теребивший флаг на мачтах корабля. Горский стоял на мостике и ждал прибытия начальника порта.
Я предупредил Делакруа о намерениях командира. Быть может, мне не следовало поступать таким образом и злоупотреблять доверием Горского. Не знаю… Я долго колебался, долго мучился сомнениями, прежде чем решился на тот или иной образ действий. Единственная моя надежда была на то, что когда-нибудь вопрос разъяснится, и я смогу дать кому угодно честный отчет в своих поступках.
Делакруа и я стояли на баке, перебрасываясь короткими фразами. Сердце мое стучало так сильно, что, казалось мне, Горский с мостика должен был расслышать его стремительное биение.
— Товарищ Эфф, — крикнул Горский в рупор.
Вздрогнув, я повернул голову.
— Пошлите француза ко мне на мостик, — приказал он. — Сейчас же…
Я перевел на французский язык приказание командира.
Делакруа направился к лесенке, ведущей на мостик. Дальнейшие события развернулись скорее, чем я мог отдать себе отчет в произошедшем. Проходя мимо мачты, Делакруа задержался на минутку, закуривая папиросу; случай — ведь смерть караулит человека на каждом шагу — заставил именно в эту минуту оборваться тяжелую рею. Никто не успел вымолвить слова, как рея с грохотом упала.
Горский бросился с мостика на палубу.
— Чорт возьми, — вот ведь оказия…
У подножия мачты с разбитым черепом лежал Жозеф Анри Делакруа.
— Какой чорт крепил рею, — про себя буркнул Горский.
Судовой врач, попробовав прощупать пульс, покачал головой:
— Могу только констатировать мгновенную смерть…
Горский задумался. Его взгляд упал на большой кожаный чемодан, оставленный французом на шканцах. Посоветовавшись с помощником, он приказал отнести чемодан в свою каюту и по прибытии начальника порта направился туда, позвав меня с собой.