— Послушай, товарищ Эфф, — сказал он мне, — я додежурю за тебя эту ночь, а ты подежуришь за меня половину моей ночи… Выручи, голубчик, мне очень нужно.
— Надо предупредить дежурного помощника, — возразил я.
Семенов мотнул головой.
— Я уже докладывал ему. Разрешение получено. Вали, иди спать.
Я снял с ушей телефоны и пошел в каюту.
Еще в коридоре я увидел свет, пробивавшийся сквозь щель в двери каюты. Неужели француз не спит?
Тихонько я подошел к двери и заглянул в щель. Моим глазам представилась странная картина.
В каюте горела лампа. Иллюминатор был задернут занавеской. На столе стояла рамочная антенна, а в открытом чемодане, лежавшем на койке, был аппарат — великолепная модель коротковолнового приемника. В чемодане же были спрятаны батареи — накала и анодная. Делакруа с телефонами на ушах слушал.
Я сразу вспомнил о словах Горского.
— Шпион, — подумал я. — Ну, погоди же, чорт…
Резко дернув дверь, я вошел в каюту. Делакруа повернул ко мне испуганное, насмерть побледневшее лицо.
— Что это значит, господин Делакруа? — спросил я, доставая из кармана браунинг. — Это так вы благодарите советское судно за спасение вашей буржуазной душонки? Не за эту ли деятельность вас преследовала нью-йоркская полиция? Вы шпион?..
Француз молча смотрел мне в глаза. Постепенно по его лицу разлилась краска.
— Идите немедленно за мной, — сказал я самым суровым голосом.
Делакруа умоляюще протянул руку.
— Подождите, друг мой, — тихо заговорил он. — Я не шпион, нет. Я — жертва рокового стечения обстоятельств… Выслушайте меня, умоляю вас… Выслушайте и потом решайте, как вам поступить. Прошу вас только об одном: то, что я расскажу вам, должно остаться в тайне.
— Говорите, — сказал я, садясь на свою койку. — Только покороче… И раньше выключите приемник.
Делакруа послушно выключил батарею накала и заговорил.
Невероятная вещь. История, которую рассказал мне француз, похожа на фантастический роман. Я не хотел верить, но Делакруа дал мне телефоны и предложил послушать.
Низкий мужской голос говорил поанглийски.
— Я не знаю английского языка, — возразил я. — И я не верю вам; почем я знаю, что говорит ваш профессор и профессор ли он на самом деле…
Делакруа любезно улыбнулся.
— Хорошо, друг мой, вы сейчас убедитесь в правдивости моих слов…
Взяв микрофон, он заговорил поанглийски.
— Слушайте, — сказал Делакруа, передавая мне телефоны. — Теперь язык наверное будет вам понятен.
Краска ударила мне в лицо. Я услышал голос Лизы Штольц, потом голос Громова… Позже заговорил Мишка Щур.
Я не могу притти в себя. Ведь я считал всех троих погибшими. Значит… значит… это был не взрыв…