Николас почувствовал огромное облегчение, но ему удалось скрыть это.
— Что ж, он, должно быть, давал вам щедрые карманные деньги. — Серена не удостоила его ответом. — Вы все еще тоскуете по нему? — спросил Николас после краткой паузы уже более мягким тоном.
— Разумеется. Мы были очень близки. Разве вы не скучаете по родителям?
— Мы говорим о разных вещах, — иронично ответил он. — Ребенком я видел слуг чаще, чем своих родителей. Вне школы мною занимались разные воспитатели, но, поскольку у меня не было родных братьев и сестер, я большей частью оставался предоставленным самому себе. Точно так же прошла юность отца. У меня хватало денег для удовлетворения любого каприза, повзрослев, я мог позволить себе играть в карты и оплачивать свои амурные дела. Когда я достиг совершеннолетия, отец записал меня в свой клуб и познакомил с влиятельными друзьями. Вот почти все.
— Значит, вы тоже единственный ребенок в семье. Вы не желали, чтобы у вас был брат или сестра? Я мечтала, чтобы у меня были родные братья и сестры.
— Я был единственным ребенком, — поправил ее Николас. — Теперь у меня есть единокровная сестра.
— Да, но она значительно моложе вас. Это не одно и то же.
— Ей примерно столько же лет, сколько было Мелиссе, когда отец женился на ней. Нет ничего хуже старого дурака — он совсем потерял голову от любви.
— Но Мелисса ведь принесла ему счастье?
— Он умер, так и не успев разочароваться, — насмешливо ответил Николас. — К несчастью, мне от этого лучше не стало, поскольку отец вбил себе в голову, что меня следует перевоспитать.
— Бедный Николас!
В голосе Серены прозвучала насмешливая нотка, но Николас мог простить ей все, когда она так улыбалась ему. Тогда ему казалось, что она хорошо понимает его. Он начинал привыкать к этой улыбке.
— По-моему, попытка исправить вас — почти безнадежное дело. — Серена продолжала дразнить его. — Как же ваш отец собирался это сделать?
— Поверьте, у него был свой подход. При любом удобном случае он читал мне нотации о том, что следует жениться на доброй женщине, и рассказывал о чудесах, которые творит любовь. Это давно известные глупости, которыми потчует исправившийся повеса, когда достигает старческого возраста и видит, что смерть уже стоит на пороге.
— Весьма предубежденный взгляд. А что, если он и в самом деле был влюблен?
— Серена, избавьте меня от подобной романтичной чепухи. Им двигала не любовь, а похоть. К тому же он лицемерил, в чем обвинить меня никак нельзя. Я увлекаюсь азартными играми, лошадьми и женщинами, но никогда не играю, если не в состоянии заплатить возможный долг. Я не скачу на лошади к преграде, которую та не может взять. Я никогда не волочусь за женщинами, которые не знают себе цену. Более того, — с горечью заключил Николас, — то же самое можно сказать об отце, если судить по его жизни в молодости, о которой я много наслышан.