— Да, я знаю: лучшие женщины те, что не кричат от ужаса и не требуют оплаты за свою любовь. Лучшие те, что любят вас сами и кого любите вы, те, что проводят ласковой рукой по щеке не ради подарка, а от желания приласкать, которые стонут под вами не потому, что иначе будут наказаны своими хозяйками, а потому, что действительно испытывают страсть.
Он прошелся вдоль строя, примечая, у кого из стоявших заблестели глаза, а кто и вовсе их опустил. Остановился, усмехнулся:
— Но у гладиатора не может быть такой женщины. Не может! — голос Гая загремел, заставив всех опустивших глаза немедленно вскинуть. — Потому что гладиатор, которого с арены ждет женщина, оттуда не возвращается или возвращается с позором.
Кто-то из новобранцев не выдержал, с изумлением воскликнув:
— Но почему?
— Потому что он будет думать не о бое, а о том, чтобы уцелеть. Арена этого не прощает. Ради чего гладиатор выходит на арену? Ты! — он ткнул в одного из тех, кто глаза не опускал, напротив, смотрел насмешливо, с вызовом.
Тот так же насмешливо ответил:
— Чтобы завоевать себе славу.
— Себе славу завоевывать нужно на поле боя, а на арене гладиатор бьется ради славы своей школы, славы тех, кто его учил, и тех, вместе с кем он учился. Потому что без учебы, без тех, кто встает в пару, кто ценой своих ран и своей боли помогает отрабатывать навыки, не было бы и самого гладиатора. Получить клеймо братства — значит перестать быть самим собой, а превратиться в часть, неотделимую, как пальцы одной руки, и биться во славу братства, а не самого себя. Те, кто бьется во славу школы, свою собственную добывает, а вот те, кто старается ради себя…
— Погибают на арене? — не удержался все тот же новобранец.
— Такие вообще не получат знак братства. Если все, что ты можешь, — болтовня, то пусть ланиста сразу отправит тебя на рудники. Тратить силы на обучение болтуна я не стану.
— Я умею биться не хуже тех, кто выступает на арене Помпей!
Взгляд Гая облил говорившего ледяным презрением:
— Те, кто умеет биться, не болтают языком, а действуют мечом. Покажешь, на что ты способен, когда придет время. Возьмите учебные мечи и разбейтесь на пары. Ты и ты… ты и ты…
Новобранцы наскакивали друг на дружку, как молодые петухи-задиры, бестолково размахивали мечами, вызывая хохот наблюдавших гладиаторов, сталкивались… И все же в бестолковой суете выделились трое, в том числе тот самоуверенный. Как только бывал повержен противник, новобранец по распоряжению Гая начинал биться с победителем в другой паре.
Их действительно осталось трое. Все трое едва держались на ногах. Теперь перед Гаем стоял вопрос: кого поставить в предпоследнюю пару? Ясно, что стычка (это неумелое размахивание мечом назвать боем язык не повернулся бы) будет отчаянной, заберет много сил, потому ожидающий своей очереди будет иметь преимущество.