«Что же именно не так в обществе, которое с такой жестокостью наказывает женщину за ее красоту и сексуальность?» — подумал Кэл.
Приехав неделю назад в Лос-Анджелес, Кэл все ночи работал над пьесой в состоянии, сходном с белой горячкой. Днем они с Пат занимались тем, что искали Лорис. Когда она находилась в палате интенсивной терапии, больница отказывала им в разрешении увидеть ее. Новости, что она уже вне опасности, распространились в тот момент, когда ее тайно перевозили в частную клинику. Гриффин оставил жесткие указания: никому не позволять разговаривать с ней. Связь с ним самим все еще не была налажена.
Но они отказывались отступать. Через три дня их постоянных надоеданий главная сестра по психиатрической опеке в конце концов согласилась передать записку психиатру, наблюдавшему Лорис в частной клинике.
— От доктора Аронс пришло какое-нибудь известие? — первым делом спросил Кэл.
— Это то, о чем я пришла тебе сказать. Нам назначено свидание с Лорис на два часа.
— Боже, наконец-то! — Он поспешил выплюнуть сигарету и выскочил из-за стола.
Пат не решилась напомнить Кэлу, что, возможно, Лорис и не захочет встретиться с ним.
Проходя по дорожке мимо красиво оформленных газонов, усаженных высокими деревьями, Кэл первый произнес вслух то, о чем постоянно думала Пат.
— Думаю, мне лучше подождать здесь, пока ты спросишь ее, можно ли мне прийти.
Они вместе поднялись по ступенькам на веранду огромного здания, которое когда-то было домом одной из кинозвезд. Когда Пат уже собиралась войти, Кэл остановил ее:
— Пожалуйста, расскажи ей, как я… я хочу ее видеть.
— Я сделаю все, что в моих силах, — обещала Пат. — Но это ведь зависит и от того состояния, в котором она находится.
Пат приготовилась к самому худшему, но только мельком взглянув на Лорис, она была шокирована видом подруги и разозлилась. Ее разъярило, что Лорис так безжалостно разрушила свою красоту, за которую Пат продала бы душу.
— Боже праведный, что ты с собой сделала?
Лорис тихо усмехнулась.
— Я знаю, что выгляжу ужасно.
Она провела рукой по темному ежику — все что осталось от роскошных волос, без которых ее глаза смотрели как-то ненормально, затравленно. Ее лицо было вытянуто, белая кожа почти сливалась с повязками на руках.
— Я похожа на узника нацистского концлагеря из фильмов сороковых годов.
Ее рука упала на колени.
— Полагаю, в любом случае я имела дело с врагом, так ведь?
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Пат, подойдя к Лорис, сидящей на подоконнике.
— Хочешь верь, хочешь нет, но мне сейчас намного лучше, чем последние годы. Здесь хорошо, тихо, никакого давления. Ничего не делаешь, только расслабляешься.