— Посмотри, мамочка!
Горя желанием показать свои достижения, она поспешила к ней с подносом в руках, подняв один угол, чтобы не расплескать содержимое. Увидев лицо матери, Лорис резко остановилась.
Анхела уставилась в то место на потолке, где с постоянными интервалами мерцало отражение рекламы в доме напротив. Резкий белый свет делал ее кожу бледной, как у мертвеца, тени делали ее глаза невидимыми, лицо походило на череп.
— Посмотри, мамочка, — закричала Лорис, подставляя поднос к ее лицу. — Посмотри!
Но Анхела была далеко, чтобы услышать ее. Пульсация в ее голове усилилась до такой степени, что ничто уже не могло туда проникнуть, чтобы вырвать ее из этого ритма и дать возможность услышать и понять произнесенные кем-то слова. Затем она ощутила будто ее тянут куда-то. Она попыталась стряхнуть это, но не смогла сдвинуться с места. Все еще непонятный, но странно знакомый голос возвращал ее в действительность. Она ощутила давящую боль в груди, когда Лорис стала бить по ней. Воздух неистово ринулся в легкие, разрывая всю связь со спасительным светом, оставляя рот открытым. Она была бессильна остановить входящий в нее поток воздуха. Теперь Анхела узнала звук, который состоял из двух слогов — ма-ма — и повторялся снова и снова, как заклинание.
— Ма-ма… ма-ма… ма-ма!
Она поморгала, как человек неожиданно попавший из темноты в ослепляющий свет. Ей потребовалось много времени, чтобы осознать, что недовольный требовательный кусок плоти, ползающий по ее коленям, был ее дочерью. Неожиданно к ней подступила тошнота, похожая на утреннюю слабость. Ее тело почувствовало отвращение к ребенку.
В голове что-то беззвучно щелкнуло. Она удивилась, что ее тело отодвигается от ребенка, пока они не оказались на противоположных крутых обрывах, оглядывая широкую пропасть. Длинный тонкий провод протянулся между двумя берегами, и вдруг она оказалась между ними, подвешенная в пустоте. Неожиданная вспышка озарения дала ей понять, что огромным усилием воли она сможет опять вернуться в реальность.
Это было последней рациональной мыслью Анхелы. Она опустила провод, позволив себе упасть в бездну.
Элен Блейк закончила разговор, глубоко затянулась сигаретой и резко выдохнула. После пережитой ночи никакой алкоголь не сможет ей помочь расслабиться. Бросив мертвого таракана в пепельницу, она снова выглянула в окно.
Четырнадцатая улица, обычно забитая машинами начиная с десяти утра, была пустынной из-за дождя, который вот уже целый час лил стеной. Масляные следы от бесчисленных машин превратили асфальт в мерцающее черное зеркало, в котором отражались вспышки огней витрин.