— Пожалуйста, прими этот маленький подарок в знак моей благодарности.
— Ни за что!
Элен побледнела и посмотрела на деньги с презрением.
Прескотт не могла понять, к чему идет это новое поколение, но настаивать не стала.
— С твоей стороны это очень благородно. А если бы я тебя попросила еще об одной услуге?
— Только скажите.
— «Скорая» приедет буквально через минуту. Ты не могла бы спуститься и подождать ее, чтобы потом проводить сюда?
— Конечно.
— А я за это время соберу один чемодан для Анхелы и другой для ребенка.
— О, бедная, маленькая девочка, — сердечно пожалела Элен. — Что с ней будет?
Мисс Прескотт успокаивающе улыбнулась.
— Я позабочусь о Лорис. Я знаю, что ее отец был бы не против моей опеки.
* * *
Сводчатый потолок и высокие арки в готическом стиле над дверьми и окнами вестибюля женского монастыря «Святое зачатие» потрясли и ошеломили Лорис. Тяжелые коричневые шторы на каждом окне закрывали ослепительное сентябрьское солнце. Постоянно беззвучно всплывали и выплывали фигуры, одетые в черное и с черным платком на голове. Лорис никогда не предполагала, что существует такая тишина, в которой она сейчас находилась.
Она не могла сказать, как долго уже сидит и ждет на деревянной скамейке, куда посадили ее и положили ее вещи. Это время, казалось, пропадало внутри этих массивных каменных стен Она только знала, что за этими дверьми, как раз напротив того места, где она сидит, сейчас решают, что с ней делать дальше, и то, что от нее никоим образом не зависело это решение.
Малышка ужасно соскучилась по маме.
Тот шок, когда, проснувшись утром, она обнаружила, что мама ушла, уже прошел, но чувство вины в том, что уснула, когда ее забирали, жило вместе с ней. Мисс Прескотт сказала, что мама заболела и должна была поехать в больницу, и Лорис знала, что и в этом тоже была ее вина. Слезы навертывались на глазах, но она поморгала и прогнала их назад. Мисс Прескотт сказала, что если она будет плакать или не слушаться, тогда мама никогда не выздоровеет и она ее никогда больше не увидит.
Заветная дверь через холл открылась, показалась мисс Прескотт, которая направилась к Лорис, чтобы сопровождать ее. Та без промедления послушалась.
— Это Главная мать, Лорис, — сказала она, входя вместе с ней в кабинет. — Она благосклонно согласилась, чтобы ты пожила здесь до тех пор, пока не поправится твоя мама.
Главная мать была красивой статной женщиной, если бы не отталкивающий вид ее суровой черной робы и жесткого белого апостольника. С каждым ее вдохом серебряное распятие на груди поднималось и отсвечивало так, что создавалось впечатление, будто Христос тоже дышит.