— Расскажи мне об этом.
Выполнив свои обязанности хозяйки дома, Пат плюхнулась на подушку рядом с Лорис.
— Мои предложения отсылались назад столько раз, что я начала чувствовать себя, как Форд Пинто.
— Это не только вопрос денег, — поправил ее Боб. — Давай посмотрим с другой стороны. Нам, американским артистам-авангардистам, нечего сказать. Победил авторитет, истэблишмент. Нас полностью кастрировали.
— Дерьмо.
С таким коротким, решительным замечанием, смягченным легким деревенским акцентом Кэл Ремингтон наконец-то вступил в разговор.
— Осталось столько недосказанного, что необходимо донести до всех. Но, наверно, легче просто сидеть здесь и ныть и стонать о денежных проблемах, вместо того чтобы что-то делать.
Он с шумом поставил банку с пивом на пол.
— Я не знаю как вы, ребята, но мне больно слушать это интеллектуальное дерьмо каждую субботу.
Кэл поднялся во весь свой рост в шесть футов два дюйма.
— Я думал, что причиной наших собраний здесь у Пат является создание новой театральной труппы. И вместо того, чтобы просто разглагольствовать, почему бы нам всем не положить наши деньги туда, где пока присутствуют только наши языки.
Покопавшись в кармане своих потрепанных джинсов, он вытащил двадцатидолларовую бумажку, на которую предполагал прожить уик-энд. Он знал, что дома у него ни гроша, но все-таки хлопнул ее на рахитичный шаткий книжный шкаф, рядом с которым сидели Пат и Лорис.
— Если мы все будем откладывать по двадцать баксов в неделю, за шесть месяцев с небольшим у нас наберется достаточно денег поставить наш первый спектакль.
На момент воцарилась мертвая тишина и общая нерешительность. Затем Лорис порывисто порылась в кошельке, отсчитала двадцать монет из карманных денег, которые она сберегла за несколько лет учебы, и положила их на его двадцать. Было такое впечатление, будто каждый ждал этого первого порыва, так как сразу все пришло в движение. Как по взмаху волшебной палочки, ожили кошельки и бумажники; Пат вскочила на ноги и поспешила в альков, где хранила деньги на еду.
С кривой усмешкой Кэл опустился на только что освободившуюся от Пат подушку рядом с Лорис.
— Ты твердо уверена в том, что знаешь куда попала?
Лорис заметила, что его глаза, которые на расстоянии казались черными, на самом деле были синими — цвета темного полуночного неба.
— Что ты имеешь в виду? — пролепетала она, ощущая неведомое до сих пор волнение.
— Ты же побывала только на одном из наших собраний. Как ты можешь понять, что мы те люди, которые тебе подходят?
Прежде чем она успела ответить, он прибавил: