— Это только на три месяца.
— Три месяца не видеть Кэла? Я не знаю, как я смогу прожить без него эту неделю.
— Почему? Он куда-нибудь уезжает на праздники?
— Нет, но приезжает его мать, и он хочет на неделю уйти с работы, поэтому у него не будет возможности… встречаться со мной.
Ее руки сжались в кулаки, длинные ногти впились в ладони.
— Ох, я иногда схожу с ума. Я поклялась себе, что никто никогда не заставит меня чувствовать… чувствовать себя нежеланным ублюдком, которого упрятали так, что могут думать, что я не существую.
— Давай проведем праздники вместе, — упорствовала Пат. — Ты не сможешь долго находиться в таком состоянии.
Лорис отрицательно покачала головой.
— Я там чужая. И я не могу находиться среди других людей, когда я такая.
Она сделала большой глоток вина.
— Кроме того, я смогу использовать это время на обдумывание, как ты мне сказала. Я не могу так жить больше. Мне надо что-то предпринять.
Не имея никого после смерти матери, Лорис редко разделяла с кем-то компанию в минуты, когда чувствовала себя несчастной. В ту нескончаемую неделю она решила, что несчастье — это что-то, чего надо стыдиться, что это только ее вина. Она так и не присутствовала на новогодней вечеринке, как обещала Пат. У всех есть какие-то даты — кто-то обменивается традиционными полуночными поцелуями — а Лорис не нуждалась в напоминании ей ее статуса одиночества.
Так случилось, что в этом году она не получила поздравительной открытки на Рождество от мисс Прескотт. Лорис написала ей, когда она только переехала, рассказав о новой квартире и театральной труппе. Ее письмо так и осталось без ответа. Последняя непрочная связь с ее отцом, как она поняла теперь, прервалась навсегда.
Мир своих собственных фантазий всегда был для Лорис единственной защитой от чувства нежеланного ребенка. Приехав в Нью-Йорк, она обнаружила уже готовый мир фантазий в фильмах — особенно в старых. Покупка видео была единственной прихотью, которую она позволила себе, и сейчас у нее было около сотни пленок.
Сегодня она решила: ничто так не выведет ее из состояния депрессии, как история, которая моментально захватывала ее. Ей необходимо было потеряться в другом времени и месте, в чужой прекрасной истории любви.
Фильм, который Лорис выбрала, был «Доктор Живаго». Она очень скоро поняла, что это был лучший выбор. Она сидела, откинувшись на подушки, потягивая свое новогоднее шампанское, которое сама себе купила. Ее так захватили исторические моменты, огромная сила и красота образов! Но когда развернулась трагическая любовь между Ларой и Живаго и достигла кульминации, как в зеркале отражая их безнадежные отношения с Кэлом, ее охватила боль, которая, как она считала, должна была исчезнуть.