– Эль-Эдхио?! – восторженно протянула Сольвейг.
– А что, это какое-то особое место?
– Особенное, – девушка поиграла бровями, – лучше не говорить моему отцу, в какой город мы отправимся.
– Он все равно узнает. – Аня покрутила указательным пальцем, чертя круг на небе.
Сольвейг разочарованно промычала.
– Думаешь, не отпустит?
Блондинка пожала плечами:
– Завтра узнаем.
– Хорошо, – отчеканила кузина, вставая. – Завтра узнаем. Ты домой или тут переночуешь?
– Домой.
– Ой! Дайте что-то от головы, – заныла Аня, переворачиваясь на бок и сдавливая виски руками.
– Топор могу предложить.
Девушку подбросило на кровати, но резкое движение словно раскололо голову на части и швырнуло тело обратно на подушки.
– Дарьяна, нельзя людей так пугать.
– На, горемычная, выпей. – Левый глаз брюнетки зафиксировал движение руки с глиняной тарой в ладони.
– Что это?
– Топор.
«Просто и со вкусом», – отметила про себя Аня и протянула руку к кружке.
– Фу, гадость-то какая! – неприлично для леди отплевывалась Аня. – Голове, я так понимаю, станет лучше, но как насчет желудка? Его ж сейчас вывернет наизнанку от этого «похмелина-антиполицая».
Голове действительно стало легче, девушка приподнялась на локтях и уставилась на ведьму. Та в ответ грустно посмотрела на Земную. «Не самое лучшее утро для игры в гляделки», – подумала больная про себя, а вслух озвучила:
– Ну, что я сделала не так?
– Отпусти его.
Аня скривилась – опять загадки.
– Кого отпустить и куда? Вроде никто не отпрашивался.
– Не ври. Ни мне, ни себе. Вы не попрощались.
– Я не пойду на кладбище, – буркнула Аня, зарываясь в подушки.
– Вам надо попрощаться.
– Я не держу его.
– Он ждет.
– Ну что ты за противный человек такой? – Аня вырвалась из плена простыней и промаршировала к стулу, чтобы накинуть халат. – Я никогда не хожу на могилы. Я никогда не хожу в церковь. Все, кто ушел, кого я люблю, они все здесь. – Брюнетка приложила ладонь к левой стороне груди. – А все эти церемонии, надгробья и цветы – это внешнее, это показуха, спектакли для родственников.
– Он ждет.
Во время декламации своего монолога Аня кружилась по комнате, на последних словах Дарьяны она обернулась, но обнаружила, что пребывает в спальне в гордом одиночестве – ведунья исчезла.
– Я попрощаюсь с ним. По-своему.
Через полчаса Аня сидела за столиком, сервированным легким завтраком, а еще через полчаса уже рвала и метала в библиотеке.
– Сегодня что, день особый?! – Тонкие пальцы впивались ногтями в обшивку кресла. – Все решили на меня забить?
Зевс вскинул голову, услышав новое выражение.
– Какого черта он занят? Ты написал ему, что я хочу новую постановку?