— Но что такого он может объявить в последний момент? Моя жизнь — как открытая книга.
— А там нет склеенных страниц? Нигде не спрятано золото?
— Ничего такого. А вас интересует, выиграю или проиграю я на выборах?
Он напряженно ждал ответа. Сделав усилие, Соня произнесла как можно непринужденнее:
— Конечно! Это же так волнующе — у меня может появиться родственник в Вашингтоне. Не кровный, но все-таки родственник. И может быть, даже дух захватывает от такой перспективы, в один прекрасный день вы окажетесь в Белом Доме.
Майкл открыл дверь в дом. Свет падал на его лицо, освещая ласковую улыбку.
— А вы согласитесь жить в Белом Доме, свет моих очей? Согласитесь быть женой президента? Я подумаю, что смогу сделать для этого.
«Неужели он вот так легко прореагировал на угрозу Брандта?» — подумала Соня.
— Вы так уверены? — спросила она. Его глаза стали серьезными.
— В чем? В том, что стану президентом, или в том, что вы будете моей женой?
— Я пыталась предупредить вас о возможных неприятностях, а вы — вы шутите.
— Шучу! Я в жизни не говорил более серьезно. Вы верите?
— Я не верю никому, кто носит фамилию Фарр! — бросила Соня через плечо, входя в дом.
Позже, стоя в своей комнате перед зеркалом, она пыталась избавиться от голоса, продолжавшего звучать в ее ушах: «А вы согласитесь жить в Белом Доме, свет моих очей? Согласитесь быть женой Президента? Я подумаю, что смогу сделать для этого». Ужасно глупо, но она никак не могла выкинуть это из головы. Его совсем не обеспокоили угрозы Брандта. Что же это была за бомба, которую Брандт хотел подложить Майклу?
Она задумалась, прижав нитку жемчуга к губам. Она читала опасение в глазах девушки, отраженной в зеркале. Неужели ее предположение было верным? Касалось ли это Руби и Дики? Неужели Брандт собирался сделать этот тайный брак достоянием первых страниц газет?
Майкл Фарр ходил взад и вперед по своему офису. Один раз он остановился, чтобы заглянуть в календарь на столе. Конец октября. Через несколько дней начнутся выборы. Как это лето было непохоже на то, что он планировал в первый день приезда Сони в Кингскорт. Весь июль он провел в Вашингтоне, затем добивался займов под залог недвижимости Фарров. В августе он занимался тем же самым в западных штатах. Сентябрь и большая часть октября были полностью заняты предвыборной кампанией: митингами, выступлениями, снова митингами, участием в радиопередачах. Вся эта беготня, злость, усталость не пропадали даром. Люди стали интересоваться деятельностью правительства так, как этого не было с восемнадцатого века. Политика стала личным делом миллионов людей, многие из которых даже не умели писать свое имя. Имиллионы людей стали предметом личного интереса политиков.