Он смотрел невидящим взором на одинокую розу в изящной хрустальной вазе. Одержит ли он победу? Сможет ли он победить Брандта, преимущество которого было в том, что он все лето провел здесь, в своем округе. И оно было не единственным — Брандт работал рядом с Соней. Она была так поглощена своей работой, что на целом свете для нее остались только Дики, Серена и ее босс. За те несколько вечеров, которые он провел в Кингскорте, у него не было возможности сказать ей хотя бы пару слов. Он видел ее всего лишь раз с того вечера, когда она сказала: «Я не верю никому, кто носит фамилию Фарр!»
Может, быть, она избегала его? Если да, то почему? Может быть, так она давала понять ему, что он ей не нравится, что он не притягателен для нее? Он старался выглядеть равнодушным. Если бы она только знала, как страстно он ее любит, она могла бы решить, что ей, может быть, даже лучше покинуть Кингскорт. Но теперь он поговорит с ней. Пришло долгожданное письмо от Гая.
Он упал в кресло рядом с большим письменным столом и достал из пришедшего с утренней почтой конверта несколько плотно исписанных страниц. По мере того, как он вчитывался в письмо, лицо его становилась все более и более хмурым.
«Держу в руках твое письмо по поводу Руби Карсон и ребенка. Кто-то водит тебя за нос, брат. Я все проясню. Я женился на Руби, но она умерла. В силу сложных обстоятельств я не мог написать раньше и полагаю сейчас, что это единственная причина, по которой ты мог считать, что я уклоняюсь от своих обязательств. Ее сестра Соня постоянно стояла между нами. Я ей не нравился, и в конце концов мне удалось уговорить Руби скрыться от нее — во имя нашего мира и спокойствия. Она сильно отличалась от других девушек, с которыми я встречался — идеалы и все такое прочее, если ты понимаешь, что я имею в виду. Сестры родились где-то в 1900 году или около того. Их мать — из Новой Англии.
Мне стоило большого труда уговорить Руби держать наш брак в тайне даже от ее сестры. Это был год, когда наш отец сильно болел. Я знал, что будет, если он узнает, что я женился без его согласия. Что-то старомодное, вроде „Ты мне не сын больше“… Руби начала страшно ревновать. Я постоянно заставал ее в слезах. Пойми! Я всегда терпеть не мог хныкающих женщин. Я перестал с ней встречаться. Она написала, что ждет ребенка. Я понял, что это обычный трюк, чтобы заманить меня обратно. А потом пришло письмо от ее сестры, она писала мне, что Руби и ребенок умерли.
Зачем она писала это, если все было ложью? Ты говоришь, что старая Либ признала в ребенке Фарра. Она сентиментальна…»