— Миллионы людей в городе и в пригородах говорят о Лоре Хант, — сказал Уолдо с завистью. — Твое имя, волшебница, передается по всем проводам страны.
— Прекрати дурачиться, Уолдо. Мне необходима помощь. И ты единственный человек в мире, с кем я могу говорить откровенно. Ты можешь быть серьезным?
Его глаза походили на маленькие острова мерцающего света за толстыми линзами очков.
— А как же Шелби? — В его голосе звучал полный триумф. — Разве не он должен быть рядом с тобой в этот трудный час?
— Уолдо, дорогой, сейчас ужасный и серьезный момент. Не надо терзать меня сейчас своей ревностью.
— Ревностью! — Это слово прозвучало как выстрел. — Дорогая моя, разве тебе не следует быть более терпимой к чувству ревности?
Мы почувствовали взаимное отчуждение. Между нами встала стена. Ревность Уолдо имела место с давних пор, задолго до появления Шелби. Уолдо был умен и жесток, когда дело касалось других привлекательных мужчин. Это было дурно, но меня это забавляло, и я гордилась тем, что смогла разжечь страсть в этом на удивление бесчувственном существе. Какая же ты сирена, Лора Хант, думала я, если пробудила любовь в человеке с врожденным бесстрастием! Окружающие обыкновенно отпускали комментарии, подтрунивали, удивленно поднимали вверх брови, когда заходила речь о преданности Уолдо, а я самодовольно пользовалась своим положением компаньона и протеже известного человека. С моей стороны обстоятельным фундаментом нашей дружбы было мое уважение к его учености и к веселой гимнастике его ума. Он всегда демонстративно ухаживал за мной, эти ухаживания продолжались семь лет и сопровождались лестью, цветами, дорогими подарками и клятвами в бесконечной преданности. Уолдо упорно и неколебимо придерживался роли влюбленного и никогда ни на одно мгновение не позволял кому-либо из нас забыть, что он носил брюки, а я юбку. Вместе с тем мы соблюдали определенную деликатность и избегали всяких намеков на то, что ухаживание может таить в себе иные причины, кроме самого процесса. Тетя Сью часто повторяла, что она бы содрогнулась, если бы Уолдо поцеловал ее. Он часто целовал меня, у него была привычка целовать меня, когда мы встречались и когда расставались, он это делал с чувством в связи с каким-нибудь сказанным комплиментом. Я при этом ничего не испытывала, ни дрожи отвращения, ни ответного чувства. Котенок терся о мои ноги, собака лизала руки, влажные губы ребенка дотрагивались до моей щеки — таковы были поцелуи Уолдо.