Я громко расхохотался.
— Несколько минут назад, Макферсон, я опасался, что вы начинены всеми шотландскими добродетелями, за исключением чувства юмора и вкуса к хорошему виски. Кстати, как вы относитесь к виски?
— Хорошо.
Я налил ему неразбавленное виски. Он выпил, как будто это была свежая вода из озера Лох-Ломонд, и протянул пустой стакан за следующей порцией.
— Надеюсь, вы не сердитесь на меня за тот шум, который я поднял по поводу вашей газетной колонки, господин Лайдекер. По правде говоря, я изредка ее читаю.
— Почему же она вам не нравится?
Он ответил без промедления:
— Вы пишете гладко, но вам нечего сказать.
— Макферсон, вы сноб. Более того, вы шотландский сноб, а, как заметил такой авторитет, как Теккерей, в мире нет более агрессивного существа.
Он сам налил себе еще виски.
— Как вы представляете себе хорошую литературу, мистер Макферсон?
Когда он смеялся, он был похож на юного шотландца, который только что прочувствовал, что такое удовольствие, и при этом не ощутил страха перед греховностью своего поступка.
— Вчера утром, после того как был обнаружен труп и мы узнали, что Лора Хант отвергла ваше приглашение поужинать с вами в пятницу вечером, сержанта Шульца отправили к вам, чтобы он вас расспросил. Он задал вопрос, что вы делали в тот вечер…
— И я ответил ему, — прервал я, — что ужинал в одиночестве, корил эту женщину за то, что она меня покинула, затем, сидя в ванне, читал Гиббона.
— Ну, и знаете, что сказал Шульц? Он сказал, что этот писатель, Гиббон, должно быть, очень горячит вас, если вы его читаете в холодной ванне. — После короткой паузы он продолжил: — Я-то читал Гиббона, все его работы, и Прескотта, и Мотли, и Джозефуса «Историю евреев». Их откровения действительно способны распалить воображение.
— Читали в колледже или в por le sport[1]? — спросил я.
— Разве есть у сыщика возможность посещать колледж? Когда тебя на четырнадцать месяцев укладывают в больницу, то что тебе остается еще делать, кроме как читать книжки?
— И именно тогда, я полагаю, вы заинтересовались социальными причинами преступности?
— До этого я был глуп, — скромно признался он.
— И автомат Мэтти Грейсона был вам совсем не страшен. Вы, может быть, так и оставались бы глупым сотрудником из отряда по борьбе с убийствами.
— Вам, мистер Лайдекер, нравятся люди с какими-то изъянами?
— Я уже давно разочаровался в совершенстве Аполлона Бельведерского.
Роберто объявил, что завтрак готов. Как человек воспитанный, он накрыл стол на двоих. В ответ на мое приглашение к столу Марк стал отнекиваться, говоря, что пришел не в гости, а по делу, которое неприятно и для меня, и для него.