Себастьян наклонился. Медленно-медленно. Он не мог торопить события, не мог позволить себе потерять хоть одно из этих тягучих мгновений. Ему хотелось запомнить каждое из них. Хотелось, чтобы каждая секунда навеки отпечаталась в памяти. Хотелось знать, каково это, быть в двух дюймах от ее губ, потом в одном, а потом…
Их губы соприкоснулись. Легчайшее, мимолетное прикосновение. Себастьяну захотелось увидеть ее, посмотреть, как она выглядит после поцелуя.
Хотелось удостовериться, что она выглядит так, будто ждет следующего.
Он переплел свои пальцы с ее и медленно отвел ее ладони от лица.
— Посмотри на меня, — прошептал он.
Но она помотала головой, не размыкая век.
И вдруг оказалось, что он больше не может ждать. Он сгреб ее в охапку и накрыл ее рот губами. Но это уже был не обычный поцелуй. Его руки, блуждавшие по телу Аннабель, отыскали ее ягодицы и сжали. Себастьян понятия не имел, чего ему хочется больше — просто покрепче прижать ее к себе или упиваться пышными изгибами ее тела.
В руках у него была богиня — нежная, роскошная, и ему хотелось почувствовать каждый дюйм ее тела. Хотелось касаться, ласкать, сжимать, и… о Господи, он почти забыл, что одновременно целует ее. Но ее тело… ее тело — это венец красоты. К нему в руки попало невиданное чудо, и когда Себ, наконец, оторвался от губ Аннабель, чтобы перевести дух, он не смог остановиться. Он застонал и двинулся вниз, по ее подбородку, к шее. Он не мог ограничиться губами. Ему хотелось зацеловать ее всю.
— Аннабель… — простонал Себастьян, проворно отыскивая пальцами пуговицы у нее на спине. В этом деле он был мастер. Он отлично знал, как разоблачать женщин. Обычно он делал это медленно, смакуя каждую секунду, каждый новый дюйм кожи, но с этой женщиной… он был не в силах больше ждать. Он одержимо выталкивал из петелек пуговку за пуговкой, пока не расстегнул достаточно, чтобы спустить платье с плеч.
На Аннабель оказалась очень скромная сорочка. Ни кружев, ни шелка, простой белый хлопок. Но его вид свел Себа с ума. Этой девушке не нужны украшения. Она прекрасна сама по себе.
Дрожащими пальцами Себастьян взялся за завязки на ее плечах и потянул, затаив дыхание, когда тонкие ленточки, наконец, упали.
Потом он прошептал ее имя. И еще раз. И еще. Рука его соскользнула с ее плеча на невыразимо прекрасный, сладострастный изгиб ее груди, и он услышал, как Аннабель застонала, сперва тихо и нежно, а затем более громко и хрипло. Аннабель носила очень легкий корсет, но даже он, подталкивая ее грудь вверх, делал ту непередаваемо высокой и круглой.