Зная Гарри, можно было с уверенностью сказать, что он слышит каждое слово.
Себастьян решил, что ему наплевать.
— С каких это пор ты стала ангелом-хранителем мисс Уинслоу? — спросил он.
— Ничего подобного! — пожала Оливия точеными плечиками. — Просто она явно не осведомлена о нравах, царящих в свете, и ей необходимо руководство. Леди Луиза просто молодец, что увезла ее домой.
— А откуда ты знаешь, что леди Луиза увезла ее домой?
— Ох, Себастьян! — она бросила на него нетерпеливый взгляд. — О чем ты спрашиваешь?
На этом все и кончилось.
Пока он не приехал в клуб.
Там ему показалось, что вокруг разверзся ад.
— Ах, ты, сукин сын!
Вообще-то Себастьян был довольно наблюдательным человеком, обладал отменной реакцией и здоровым инстинктом самосохранения. Просто в этот вечер его мысли почему-то были заняты только изгибом губ мисс Уинслоу и, входя в клуб, он не особенно глядел по сторонам.
Именно поэтому он не заметил приближения дядюшки.
И его кулака.
— Какого черта?!
От удара Себастьян врезался в стену, и плечо тут же заныло едва ли меньше глаза, где уже наверняка наливался фингал.
— С самого дня твоего рождения… — злобно прорычал дядюшка. — С самого дня твоего рождения я не сомневался, что у тебя нет ни капли совести, ни грана достоинства, но это…
Это? Что «это»?
— Нынче вечером, — дрожащим от ярости голосом продолжил дядя, — ты превзошел сам себя.
«С самого дня моего рождения, — устало подумал Себ. — С самого дня моего рождения». Да, пожалуй, тут дядюшка сказал правду. Сколько Себ себя помнит, лорд Ньюбури вел себя злобно, жестко и оскорбительно, находя все новые и новые способы заставить маленького мальчика почувствовать собственную ничтожность. Став взрослым, Себастьян понял, что вражда была неизбежна. Ньюбури никогда не любил отца Себастьяна. Адольфус Грей был младше Ньюбури на одиннадцать месяцев, но при этом выше, сильнее и красивее. А возможно, и умнее, хоть Себу и приходилось признать, что отец никогда не любил корпеть над книгами.
А еще дядя считал мать Себастьяна возмутительно недостойной их семьи по социальному положению.
А самого Себа — отродьем дьявола.
Себ научился с этим жить. А подчас и не обращать на это внимания. Нет, правда, он не очень-то и переживал на сей счет. Дядя его раздражал, как мерзкое, надоедливое насекомое, пусть и слегка крупноватое. И вести себя с ним следовало так же: пока можешь — игнорируй, не выходит — прихлопни.
Но вслух ничего из этого Себастьян не произнес. Поскольку — а какой смысл? Вместо этого он восстановил равновесие, краем сознания отметив, что вокруг собирается толпа.