— Не нужно, не надо, прошу вас, ваше императорское величество!!! — почти взвизгнул Георг.
Перспектива чудовищного нашествия его испугала. Теперь он твердо осознал, что московский тиран способен на подобную жестокость. Продолжение войны будет означать полное уничтожение всех жителей старой доброй Англии. Нужен мир! Мир любой ценой!
— Мой дорогой старший брат, война всегда жестока! Разве не лучше путем мирных переговоров послужить христианской вере, что призывает к миролюбию и прощению? Я согласен с большинством обвинений, сделанных на покойного господина Питта, и уверен, что все мои подданные строго осудят столь бесчестные действия!
Король остановился, ему просто не хватало дыхания, и, выдавливая из себя улыбку, униженно попросил:
— Может быть, вы смягчите свой справедливый гнев, ваше императорское величество? А моя страна приложит все усилия, чтобы полностью урегулировать возникшие между нами трения…
Гибралтар
На синей глади моря расплывался черный дым, затягивая пеленой многие мили.
— Господи праведный!
Хилл омертвел от ужаса. Вместо белых парусов спасительной надежды на эскадру Коллингвуда страшной волной надвигались русские корабли, неумолимо и жестоко.
— Боже праведный! Неужели они разбили наш флот?!
Такое совершенно не укладывалось в голове. Любой британец с пеленок знал, что могучие линкоры являются верной и надежной защитой Англии. Внутри еще отчаянно стучала надежда, что флот Его Величества просто отстал от русских и сейчас их нагоняет.
Но как он ни вглядывался в море, белых парусов нигде не было видно. Да и русские не бежали, а, наоборот, уверенно шли к Гибралтару. Генерал на секунду представил, как у пушек суетятся матросы, откатывают к портам заряженные орудия, готовые смести залпами все живое.
— Они нас всех перебьют! — раздался истеричный всхлип перепуганной до смерти женщины, спровоцировавший отчаянные крики по всему мысу:
— Подойдут к берегу и всех расстреляют!
— Нас здесь всех убьют!
— Верно!
— Правильно!
По маленькой полоске земли, где сгрудились в страхе многие сотни людей, пронесся яростный гул. Солдаты перестали быть армией, стремительно превращаясь в толпу.
Генерал всем своим естеством ощутил, что солдаты готовы на бунт и любое промедление принесет смерть уже лично ему. Какое-либо сопротивление бесполезно — жизнь тысяч людей может оборваться уже через полчаса, после залпов приближающихся кораблей.
Генерал Хилл затравленно обернулся. К нему тянулись тысячи рук, и в умоляющих жестах раскрытых ладоней, и в угрожающих, с крепко сжатыми кулаками. Он громко закричал, обращаясь к своему адъютанту, стараясь, чтобы все его услышали: