Пределом его мечтаний была жиденькая тройка с двумя минусами, и, разглядев в зачетке горделивую четверку с заковыристой подписью, Рык долго не мог прийти в себя от радости. Завистливое шипение — мол, дуракам везет — он пропустил мимо ушей.
Однако больше повезло потоку, изучающему французский. Лысеющий, с маслянистыми глазками Кузьмич был в этом деле покладистым, никого не валил просто так, поэтому пацаны решали вопросы пересдачи путем банкета и спонсорской помощи, а девочки получали тройки и четверки с натяжкой. Причем натяжка была с начала…
— Вижу, об учебе вспоминаешь — в ТЕ дни?! — Рядом прозвучал веселый и знакомый голос. Петр с трудом открыл глаза — женщина, ничуть не постаревшая, в том же ободранном пальто, присела рядом с ним на лавке. Снег падал хлопьями, накрывая все вокруг белым покрывалом.
— Пришла…
— Как обещала. Вставай, пошли, давай помогу!
Ведунья крепко взяла его под руку, и ослабевший Петр ощутил, что она поднимает его одной рукой. Причем не ставит на ноги, а начинает поднимать все выше и выше, так, что закружилась голова. И тут же вспыхнуло яркое солнце…
Иркутск,
24 декабря 1991 года
— Ты уж нас не путай, дружище…
— И как же он сверзился?
— Мяу!
— Затылком здорово приложился!
— Я эту водосточную трубу завтра сам выломаю…
— Комендант тебя взгреет за порчу имущества!
— Мяу-мяу!
Пробуждение шло медленно — раскаленное солнце пустыни стояло перед глазами, блеск светила жег через плотно закрытые веки. Тело было ватным, но каким-то другим — не высушенной плотью мумии, а живым, наполненным спящей силой.
«Бог ты мой!!! Никак это я! И голоса знакомые! Точно — это же Хворище и Лысый, мля буду! И затылок болит, ударили, что ли?»
Петра обуяло лихорадочное возбуждение. Почувствовал волну тепла, которое стала обволакивать его тело, разливаясь по жилам жизненной силой, — словно пересохший ручей наполнялся студеной прозрачной водой, утоляющей жажду измотанной плоти.
Он слышал узнаваемые с прошлого голоса и был не в силах поверить услышанному. Но речь шла именно о нем!
«Так я полез на водосточную трубу и сверзился с нее! Это я помню… Так, это общага, точно — что я, Лысого с Хворищем не узнаю! А как же император, я же им был! Может, это сон? Ну до чего противно мяукает кошка — откуда они ее взяли?! Да закройте ей пасть колбасой, не видите, тварь голодная, а у меня в сумке две палки копченой имелось!»
— Брысь!
— Мявк!
— Не пинай, Вова, дай ей колбаски, что Федорыч принес!
«Точно, мои студиозы — голодные, раз меня по отчеству называют. Ох, парни, с меня должок за вашу выдержку. На улицу сбегали, занесли да икру мечут, не знают, что делать. Интересно, где они кошку нашли да еще в комнату принесли?»