Конечно, старый деревянный дворец, где она жила со своим супругом, мал для разросшегося семейства и не слишком, по понятиям невестки Александры Федоровны, комфортабелен.
— Ах, мой дорогой граф, laisser faire, laisser passer — пусть идет, как идет, я все равно останусь на старом месте… Правда, там многое требуется обновить. Время, оно даже к вещам беспощадно. Я хотела, чтобы вы взглянули и посоветовали, как быть.
Они поворотили к дому и первым делом прошли в знакомую Шереметеву комнату. Мария Федоровна сказала, что кресло, в котором умер государь, совершенно обветшало и рассохлось. Ей посоветовали вынести его, а то место, где оно стояло, пометить особым образом — врезать в паркет знак из светлого кленового дерева, в виде креста. Эта мысль понравилась Шереметеву, о чем он и сказал Марии Федоровне.
В кабинете государя обои местами лопнули, шторы сильно выцвели, паркет скрипел.
Шереметев посмотрел в угол, где стоял письменный стол государя, заставленный разными предметами. Перехватив его взгляд, Мария Федоровна сказала: «Может быть, хотите что-нибудь на память?» Он подошел и взял маленькую бронзовую статуэтку, изображавшую любимую собаку Александра по кличке Камчатка, которая погибла в Борках.
Переведя взгляд чуть выше, Шереметев увидел женский портрет в овальной раме под стеклом, висевший на крученом потрепанном шнуре.
Портрет ему был знаком. Сергей Дмитриевич и прежде догадывался, что это Мещерская, однако никогда не осмеливался спросить о том государя напрямую. Понимал он и почему портрет повесили так низко. Из-за косо падающего света он оставался незаметным постороннему взгляду, зато хорошо был виден сидящему за столом.
Как ни хотелось Шереметеву рассмотреть портрет получше, чего раньше никогда не удавалось, он благоразумно решил не привлекать к нему внимание Марии Федоровны. Отступив в сторону, хвалил гравюры, висевшие на стене, за их качество и редкость.
— Ну, кажется, мы осмотрели все, — наконец сказала хозяйка. — Завтра же дам распоряжение управляющему, что и как следует сделать. Первым делом — вынести лишнее…
Они уже направились к выходу, как вдруг Мария Федоровна спросила:
— А не знаете ли, Сергей Дмитриевич, кто та дама? — И движением головы указала на портрет в овальной раме.
Шереметев обернулся. Лицо Мари за блестевшим стеклом уже было неразличимо. Помолчав немного, он ответил:
— Нет, ваше величество, не припомню…