— Да, Присси, там ничего особо важного не было, — успокаивал ее он. — Если хочешь, позвони Кену и спроси у него сама. По-моему, лучше бы он все это написал на бумажке.
— Знаешь, Перси, — взорвалась Присцилла, — если ты не перестанешь называть меня Присси, я тебя выставлю отсюда к чертовой матери! И не думай, что постесняюсь! Это мой дом, и тебе здесь не место!
— Мое место там, где ты! — патетически воскликнул он.
Присцилла вздохнула и отбросила руку, которую Перси протянул к ее плечу.
— Нет, Перси. Мы разведены, не забывай об этом.
— Мне больше нравится думать, что мы расстались на время.
— Не обманывай себя. — Присцилла присела на угол стола и скрестила ноги. — На тебя, Перси, наш брак повлиял плохо. Ты сделал из меня что-то вроде богини-покровительницы и не мог ступить без меня ни шагу. И для меня в этом ничего хорошего не было. Быть любимой — одно дело, а превратиться в какого-то идола — совсем другое. Где твоя гордость, Перси? Неужели ты и вправду ничего не можешь сделать сам? После развода мы поделили наше состояние пополам — что ты сделал со своей половиной?
Перси беспомощно развел руками.
— Понимаешь, Присси… Присцилла… Мне без тебя было так одиноко… С тобой всегда интересно, весело, каждый день происходит что-то новое, а без тебя я чувствовал себя потерянным, не знал, что делать… И я вступил в одну организацию…
Присцилла посмотрела на него с отчаянием.
— Перси, как ты мог? Ты что, попал в секту?
— Ну… в общем, да, хотя в то время я этого еще не понял. Понимаешь, там были такие милые ребята, и все относились ко мне по-дружески, всегда готовы были выслушать меня. Они говорили, что хотят изменить мир — так, чтобы всем людям на свете жилось лучше. Но членам организации нельзя было иметь никакой собственности, и все, кто вступал в нее, должны были отдавать свое имущество.
— А сами оставались без гроша, — пробормотала Присцилла.
Перси беспомощно пожал узкими плечами.
— Я не знал, куда идти и что делать, и вдруг встретил людей, которые приняли меня как друга. Мы сняли дом на Грин-стрит и собирались прожить там до конца жизни, делая людям добро. Но обычно мы просто сидели вокруг стола и рассуждали о том, как сделать мир лучше. Еще писали воззвания и раздавали их на улицах. Понимаешь, это была не религиозная секта. Ни за что в жизни я не свяжусь с какими-нибудь ханжами-фанатиками! Мы были просто большой семьей.
— И что же? Ты оттуда ушел?
— Нет. — Перси испустил тяжкий вздох и продолжал: — Руководитель нашей группы был адвокатом. Это он купил дом и подписывал все документы. Дом был куплен на имя организации — по крайней мере мы так считали. Но однажды вечером мы пришли домой… и увидели запертые двери и табличку «Продается». Черт возьми, мы просто не могли понять, что случилось! Мы так ему верили! Никто из нас никогда даже не пытался посмотреть документы! Понимаешь, мы ничего такого не подозревали! А он исчез бесследно. Мы подали заявление в суд, но из этого ничего не вышло, и группа распалась, потому что нам негде было жить. Пару месяцев я прожил у Билла и Крис, а потом они сказали, что пора бы мне уже устроиться на работу и найти себе жилье.