Крейг, шедший рядом, уже начал надеяться, что его журналисты не заметили, когда репортеришка обернулся к нему.
— Ну, и как вам все это нравится, мистер Пинкни? — обратился он к Крейгу с широкой улыбкой на лягушачьей физиономии.
— Как мне это нравится? — подняв брови, повторил Крейг. — Я спонсирую этот концерт уже много лет и надеюсь, что в этом году он будет так же успешен, как и в прошлом.
— Я имею в виду костюм мисс Ларсон и ее эффектное появление в экипаже, — настаивал репортер.
— Мисс Ларсон очаровательна, и я поистине наслаждался поездкой в экипаже, — твердо, хотя и не вполне искренне ответил Крейг. — А теперь, надеюсь, вы нас извините, нам нужно еще кое с кем переговорить до начала концерта.
С этими словами Крейг взял Присциллу под руку и увлек прочь. Однако он понимал, что худшее еще впереди. В толпе он увидел своих родителей и прочел на их лицах глубокое потрясение. Не меньше изумлена была и Моника, стоявшая поодаль, рядом с приятным на вид мужчиной несколькими годами старше ее. Разглядел Крейг в толпе и многих хороших знакомых — в том числе и нескольких женщин, с которыми встречался после развода. На концерт собрались сливки бостонского высшего света: женщины блистали вечерними туалетами и драгоценностями, а от мужчин исходил дух богатства и уверенности в себе.
Когда Крейг и Присцилла вошли в фойе, направившись прямо к его родителям, жужжание разговоров затихло и через несколько секунд возобновилось вновь, хотя и на более высокой ноте. Крейг мог бы поклясться, что все глаза в холле устремлены на его спутницу, а все речи ведутся только о ее наряде. Многие из присутствующих уже видели экипаж; а кто не видел, тот, конечно, успел услышать. Ноги Крейга подгибались, ему хотелось провалиться сквозь землю. Последний раз так худо ему было на вступительных экзаменах в колледже.
Родители Крейга приветствовали Присциллу сдержанными улыбками и выдавили из себя несколько вежливых слов. Присцилла любезно ответила, упомянув гостиницу и магазин. Так скоро, как только позволяли приличия, Крейг увлек Присциллу прочь, бросив родителям: «Скоро увидимся!» Они закивали с надеждой, словно надеялись, что, вернувшись, он даст объяснение, которое сразу все поставит на место. И не первый раз в жизни Крейг почувствовал легкое раздражение на отца и мать.
Моника не отличалась таким присутствием духа. С Присциллой она едва поздоровалась — та, кажется, вовсе не обратила на это внимания, — а на Крейга смотрела, как на сумасшедшего. Ее спутник, седоволосый мужчина с приятной улыбкой, представился как Джим Монро.