И в это время зазвонил телефон. Далекий и тихий голос Белянчикова был спокоен, даже чересчур спокоен. Игорь Васильевич уловил в нем нотки хорошо спрятанной радости, даже торжества.
— Квартира на Ивановской оказалась пустой. Похоже, что хозяин оставил ее навсегда за несколько часов до нашего прихода, — докладывал Юрий Евгеньевич, и Корнилов чуточку удивился: чего ж тут радоваться? — Мы нашли отпечатки пальцев. Подняли на ноги работников дактилоскопии. И не зря. Это Нырок, товарищ подполковник!
«Нырок, Нырок. Сколько лет искали этого матерого убийцу! Думали, что и в живых нету, а вот вынырнул Федяша Кашлев, ходивший грабить еще нэпмачей! Арест — побег, арест — побег, сколько у него было этого, в уголовном розыске уж и со счету сбились. А десять последних лет — молчание, словно никогда и не было знаменитого Федяши Нырка».
— Какие меры к розыску? — спросил Корнилов.
— Всех подняли на ноги, Игорь Васильевич. Не уйдет от нас Федяша… Трубочный табак у него, между прочим, нашли… Бельгийский табачок, душистый. И пару трубок.
— Фото его в архиве есть… Срочно размножить! Да, пусть проверят ребята, не живут ли в городе те, кто проходил с Нырком по старым делам. Все.
Белянчиков повесил трубку и тут же позвонил снова.
— Игорь Васильевич, как твое самочувствие-то?
— Скверное, — проворчал Корнилов. — Температура вот подскочила. — Посмотрел на часы — было уже около трех.
Он снова лежал в тишине и старался думать о Кашлеве. Белянчиков не зря радуется — на такого зверя вышли. Ничего, что сразу не взяли, — это теперь дело техники, далеко уйти не мог. Но Федяша отходил на второй план, и опять мерещилась узкая тропинка и распростертое поперек тело жены.
Он очнулся от прикосновения. Кто-то положил ему руку на лоб. Не мать. Рука была маленькая, прохладная и чуть-чуть пахла духами. Потом эта же рука по-хозяйски легла на его руку.
«Врач, — догадался Корнилов. — Какая у нее ласковая рука».
— Вера Николаевна, — тихо, совсем тихо сказала врач. — Беспокоиться не надо. Теперь дело пойдет на поправку…
Игорь Васильевич открыл глаза. В комнате был полумрак, только несколько солнечных лучиков пробилось сквозь шторы, и один из них упал прямо на лицо доктора. Это была Оля. Такой он увидел ее вышедшую из леса на Валааме — большеглазую и удивительно нежную. Только сейчас лицо у нее было еще и озабоченным. Он хотел сказать ей: «Вы, как фея, появляетесь внезапно», — но испугался, что слова прозвучат банально, и только улыбнулся. И увидел, как преобразилось Олино лицо.
— Проснулись? — спросила она и села перед ним на стул. — Какие же вы, сыщики, слабенькие. Сквозняков боитесь.