— Чай остыл, товарищи… Потолок надо подшить, а то разводятся всякие твари…
Хаиткулы взял валявшуюся на полу табуретку, поставил ее перед баррикадой из мешков, влез на нее. Эксперт, вмиг понявший намерение шефа, бросился помогать. Хаиткулы стаскивал мешки, а он их отставлял в сторону. Сняв четыре мешка, оба увидели верх ящиков с водкой.
Даже продавщице, стоявшей в дверях, они, наверное, были видны. Она взвизгнула неизвестно почему — от удивления, пожалуй.
А Шериклиев совсем растерялся. Его буквально прошибло потом, так что бакенбарды превратились в мокрые венички. Он едва держался на ногах и не мог выдавить из себя ни единого слова. На вопрос Хаиткулы: «Все пятьдесят ящиков здесь?» — ответил кивком головы.
Эксперт снял пробы на крепость водки из разных бутылок и разных ящиков. Вместо сорока градусов оказалось тридцать пять — тридцать семь. Составив необходимые протоколы и опечатав дверь склада, милиционеры отправились обратно в Чарджоу. Шериклиева взяли с собой.
«Молодец, все делал правильно!»
Если бы знал начальник, как окрылили его слова Бекназара Хайдарова! Тревога не покидала его. Все у него из рук вон плохо. Задание под угрозой. Невеста вот-вот откажет. И с собственными родителями нелады. Конечно, он делает еще первые свои шаги, и допускать ошибки — естественное дело. Ему могут и простить их… Но, будучи человеком очень твердым, он знал, что никакие скидки его не устроят.
Полчаса назад Бекназар всерьез поговорил с родителями. Ох и тяжелый был разговор! Родители невесты посеяли в семье смуту: «Ваш сын обманщик…» Ну конечно, посыпались на Бекназара попреки и жалобы: «Пятнадцать лет учился, получил хорошую работу и вот все бросил, пошел на завод грузчиком. Кто тебя научил обманывать родителей? Такого испокон веку не было в нашем роду… Позор, позор…»
Старики были расстроены. А что, если люди уже прослышали про то, каков их сын, и что свахи и родители невесты вернули ему подарки, и что свадебный той отменяется? А сколько небылиц приплетут?.. Не жалко свадьбы, не жалко подарков, а жалко сына, его чести.
Бекназар ходил из угла в угол своей комнаты и думал, думал, думал. Бедные старики! Этого им не хватало на закате жизни. Есть же пословица: «Скорбь, как муравей, поедает дерево жизни». И он, Бекназар, причина их скорби. Надо опять идти к ним…
Услышав его шаги, отец вышел навстречу, обнял. Волнуясь, Бекназар стал рассказывать сбивчиво, не вдаваясь в подробности, но по всему было видно, что он говорит правду, и хмурые лица родителей просветлели. Единственное, о чем просил их сын, — пока ничего не говорить родителям невесты, пусть потерпят. Много ушей — много языков, а дело слишком важное, чтобы поставить его в зависимость от чувств даже дорогих ему людей.