— Когда и как они должны вас забрать? — быстро спросил Рес.
— Мы об этом не договаривались. Они твердили, что меня сразу убьют, что я ни за что не вернусь. Никак не хотели отпускать меня одного, и мне пришлось убежать.
Судя по безрадостной улыбке Реса, ответ Язона как будто удовлетворил его.
— Типично для этих жестянщиков. Они шагу не шагнут за свои стены без бронированной машины с амбар величиной. А что они рассказывали про нас?
Язон ответил не сразу, понимая, как важно сейчас не промахнуться.
— Что ж, может быть, мне снесут голову этим топором, но лучше я скажу правду. Вам следует знать, что они о вас думают. Мне описывали вас как грязных, невежественных дикарей, говорили, что от вас смердит и что вы общаетесь с животными. Что они вам дают бусы и ножи в обмен на продовольствие…
Оба пиррянина громко расхохотались. Правда, Реса хватило ненадолго, но Накса буквально закатился смехом и справился с собой только после того, как плеснул себе на голову холодной водой из высушенной тыквы.
— Охотно верю, — сказал Рес. — Глупость в их духе. Эти люди совсем не знают мира, в котором живут. Надеюсь, остальное, что они говорили, тоже правда. Но все равно вы желанный гость. Я уже убедился, что вы инопланетчик. Ни один из жестянщиков пальцем не пошевельнул бы, чтобы меня спасти. Вы первый инонланетчик, с которым встречается мой народ, поэтому мы вам вдвойне рады. Мы готовы помочь вам всем, чем только можем. Моя рука — ваша рука.
Последние слова прозвучали как ритуальная формула, и Накса поощрительно кивнул, когда Язон повторил их. И ведь это была не пустая фраза. Он знал, что на Пирре без взаимопомощи не выжить и что эти люди сплоченно противостоят окружающим их смертельным опасностям. Может быть, после ритуала и на него распространится защитная сфера?
— Ладно, хватит на сегодня, — подвел итог Рес. — Эта пятнистая немочь измотала меня, а ваше лекарство превратило меня в кисель. Оставайтесь здесь, Язон. Одеяло найдется. Правда, кровати пока нет.
До сих пор душевный подъем помогал Язону справляться с двумя G. Но теперь его как-то вдруг сразила усталость, накопленная за этот долгий день. Он отказался от еды, завернулся в одеяло и забылся.
Каждая клеточка его тела, придавленная двойным тяготением к твердому деревянному полу, ныла. Веки слиплись, во рту был какой-то налет с отвратительным вкусом. Он с трудом сел и подавил стон, когда хрустнули суставы.
— Добрый день, Язон, — приветствовал его с кровати Рес. — Не верь я так в лекарства, я бы сказал, что ваша машина исцелила меня за одну ночь волшебством.