– Не все люди созданы по образу и подобию homo sapiens. Я представляю новое поколение по-человечески думающих и чувствующих машин. Надеюсь, вы понимаете, как важна эмоциональная сторона, ибо как думать без чувств? Да и зачем?
– Получается, вы умеете думать и чувствовать?
– Да, причем самостоятельно. Раньше за подобных мне думали в центре управления, но с развитием миниатюризации эта надобность отпала.
– Так хотели ваши создатели?
– Сомневаюсь. Впрочем, не важно. Мало ли кто чего от меня хотел. Главное, я сам себя вполне устраиваю.
Мы двинулись вниз по реке. Паук указал место назначения – живописную полянку с растущими у воды кипарисами.
– Солнцеед может явиться в любой момент. Вчера при снилось, значит так и будет.
– Это что же, солнцеед вам пригрезился? И так можно обрести друга? – не поверила я.
– Самый надежный способ. Вам, Лина, сны, похоже, в новинку?
– Однажды приснился братик, маленький птенчик. Он пообещал, что мы скоро увидимся.
– Это случится, не сомневайтесь.
– Думаете, он существует?
– Я его не встречал, но если он вам приснился, значит существует наверняка. – Помолчав, он добавил: – Сами понимаете, настало время перемен.
Должно быть, я задремала.
– Это мой друг солнцеед, образец фотосинтетического человека, homo syntheticus, – прозвучали слова паука.
Я открыла глаза. Ростом пять футов, солнцеед смахивал на человека лишь издали. Его туловище, казалось, сплошь состояло из лиан и тыкв-горлянок; голову венчали блеклые побеги.
– Через них он поглощает солнечный свет, – пояснил Паук, – и перерабатывает его во все необходимое для жизни. Солнцеед не разговаривает, но может издавать некоторые звуки. Вот эти, например, означают, что вы ему нравитесь.
– Взаимно, – кивнула я.
На теле солнцееда в какой-то бессвязной последовательности загорались и гасли огоньки.
Паук словно прочел мои мысли.
– Да, он передает информацию световыми сигналами. Не азбукой Морзе. Этот язык мне пока не удалось расшифровать, да и нужды особой нет. Солнцеед вполне понятно говорит со мной во сне.
Паук рассказал, что питается солнцеед солнечным светом и дождем и начисто лишен аппетита в привычном смысле слова. Вся его еда на вкус одинакова, что неудивительно при такой диете. То же и с сексуальными потребностями, поскольку он саморазмножающийся.
– И много таких, как он? – спросила я.
– Солнцеед творит себе подобных почкованием, но официальное производство давно приостановлено. Власти сочли homo syntheticus чересчур инертным. Правильно, ему ведь не нужно зарабатывать на жизнь, а новому человеку такое не пристало.