– Суицид – не совсем убийство, – возразил Грелич.
– Самоубийство – все равно убийство, – ответствовала Рахиль. – И большой грех, даже если господин Ницше его и одобрял.
– А Ницше-то тут при чем? – не понял Грелич.
– Натан всегда его цитировал. И еще Камю.
– Ага, – сказал Грелич. – Он, должно быть, цитировал Камю насчет того, что единственно важный вопрос – это убивать или не убивать себя.
– Вероятно, – согласилась Рахиль. – И еще он говорил об одном древнем греке, по имени Сизый вроде.
– Сизиф? – вопросил Грелич. – Кажется, Натан близок мне по духу.
– Вам так кажется, господин Каслмен? – Рахиль неодобрительно покачала головой.
– Это сейчас с вами Грелич говорит, а не Каслмен. И я здесь потому, что ваш любимец, или любовник, двинулся мозгами или попросту струсил.
– Жуть какая! Тот голос, который пониже, – это вы?
– Ага, и воображаемые пейсы тоже мои. Не обращайте внимания. О чем еще говорил Натан?
– Я почти ничего не знаю. Как-то он говорил о менялах в храме. Думаю, он имел в виду господина Мейера. В любом случае все это ему не нравилось.
– Менялы тоже люди, им жить на что-то нужно, – сказал Грелич.
– Не будем отвлекаться, – вступил в разговор Ричи. – Рахиль, почему вы берете на себя ответственность?
– Я убеждала Натана следовать своей совести. Говорила ему, что совесть – истинный глас Бога. Наверное, его проняло. Но поверьте, я и предположить не могла, что он решится на такое. Если, конечно, это его рук дело.
– Вы знаете, где мы можем найти Натана Когана? – спросил Ричи.
Женщина открыла сумочку и достала клочок бумаги:
– Вот его адрес, а вот адрес его раввина. Это все, что я могу для вас сделать. Да, вот еще что. Натан очень увлекается шахматами. Как-то мы даже были в шахматном клубе. Не помню, где это. Может, в центре? Клуб мне понравился.
В клубе «Маршалл» Натана не обнаружили. Зато нашли его в Манхэттенском шахматном клубе на Девятой Западной улице, в Гринвич-Виллидже. На него указал директор клуба. Натан оказался высоким худым бледным юношей с темными волосами. Он сгорбился за первой доской над защитой Нимцовича. Венгерский гроссмейстер Эмиль Бобул играл белыми. Бобул случайно зашел в клуб сыграть партейку-другую, но явно встретил в лице Натана серьезного соперника. Натан согнулся над доской, одной рукой подперев скулу, другую положив на шахматные часы.
Через какое-то время Натан заметил и узнал Грелича, минуту подумал, разлепил губы, тряхнул головой и прошептал что-то Бобулу. Гроссмейстер кивнул в ответ. Натан еще что-то пробормотал. Бобул пожал плечами. Натан перевернул на доске своего короля, поднялся с места и направился к Греличу: