Вошел Мосон, и Перегрин сказал ему, что хотел бы позвонить, чтобы ему привезли одежду, не признаваясь, что на самом деле он толком не знал, куда звонить. Джереми Джонса, с кем он вместе снимал квартиру, наверняка нет дома, а домработница сегодня выходная. В театр «Единорог»? Кто-нибудь там должен быть, но кто?
Мосон проводил его в спальню, где был телефон. Кроме того, на кровати была разложена одежда.
— Думаю, размер вам подойдет, сэр, — сказал Мосон. — Мой хозяин надеется, что вы не откажетесь временно воспользоваться этой одеждой.
— Да, но послушайте…
— Мой хозяин будет очень признателен, если вы не станете возражать. Что-нибудь еще, сэр?
— Честное слово, я…
— Мистер Кондукис рад приветствовать вас в своем доме, сэр, и надеется, что вы спуститесь к нему в библиотеку.
Кондукис? Кондукис! С тем же успехом Мосон мог бы сказать «Онассис». Неужели это действительно был мистер Василий Кондукис? Чем больше Перегрин размышлял над этим вопросом, тем больше склонялся к положительному ответу. Но что, скажите на милость, понадобилось мистеру Василию Кондукису в разрушенном театре на южном берегу Темзы в пол-одиннадцатого утра, когда по всем правилам он должен был предаваться порочной праздности, плавая на собственной яхте где-нибудь в Эгейском море? И что ему, Перегрину, понадобилось в доме мистера Василия Кондукиса, сверкавшем (как вдруг осенило молодого человека) той изысканной и неподдельной роскошью, с которой Перегрин никогда не рассчитывал где-либо столкнуться, разве что на страницах определенного сорта романов. Впрочем, подобную литературу он все равно не читал.
Он оглядел комнату и почувствовал, что ему следовало бы скорчить презрительную мину. Мол, знаем мы, откуда взялось все это богатство. Затем он взглянул на одежду, лежавшую на кровати, и у него возникло впечатление, что ему предложили сыграть роль в костюмном спектакле. Он рассеянно взял в руки пестрый галстук, положенный рядом с рубашкой из плотного шелка, и прочел на этикетке: «Шарве». Где он читал про Шарве?
«Не хочу это надевать», — подумал Перегрин, сел на кровать и набрал подряд несколько номеров. Безуспешно. В театре не отвечали. Тогда он оделся. Хотя костюм был сшит в несколько консервативном стиле, Перегрин, к собственному изумлению, выглядел в нем весьма прилично. Даже ботинки пришлись впору.
Заготовив короткую речь, Перегрин спустился вниз, где его поджидал предупредительный Мосон.
— Вы сказали «мистер Кондукис»? — спросил Перегрин.
— Да, сэр, мистер Василий Кондукис. Будьте любезны, следуйте за мной, сэр.