Когда Фокс и Аллейн выходили от мисс Мед, внизу, в подъезде, они столкнулись с невысоким пожилым человеком в старомодном пальто и бесформенной шляпе. В руках у него был большой конверт, он, казалось, сверял по нему адрес.
— Простите, джентльмены, — сказал он, притрагиваясь к полям шляпы, — вы не знаете, случайно, проживает ли здесь некая дама по имени Мед? Номер дома вроде бы правильный, но я не вижу ни таблички с именем, ни какого иного указателя.
Фокс ответил ему, и мужчина поблагодарил.
— Когда они вышли на улицу, Аллейн спросил:
— Вы узнали его?
— Мне кажется, я его где-то встречал, — ответил Фокс. — Кто он? Похож на бродягу.
— Он и есть бродяга. Это мистер Гримбол, который лет двадцать назад весьма преуспевал в подпольном игорном бизнесе.
— Господи помилуй! — отозвался Фокс. — Ну и память у вас!
— Разве Перегрин Джей не говорил, что Мед азартный игрок?
— Черт меня побери! Подумать только! Мало всего, так еще и притоны! Интересно, знает ли мистер Кондукис… — И Фокс разразился возмущенными восклицаниями праведника.
— Мистером Кондукисом мы займемся лишь через полтора часа, — остановил его излияния Аллейн. — Перестаньте кудахтать и садитесь в машину. Доедем до ближайшего телефона и позвоним в управление. Возможно, есть новости.
— О мальчике?
— Да, да. О мальчике. Поехали.
От телефонной будки к машине Фокс возвращался умеренно быстрым шагом.
— Только что позвонили из больницы, — сказал он. — Они полагают, что мальчик приходит в себя.
— Гоните что есть мочи, — бросил Аллейн шоферу, и через пятнадцать минут в сопровождении медсестры и дежурного врача они вошли в палату детской хирургии больницы св. Теренсия, где за ширмами лежал Тревор.
Констебль Грантли вновь заступил на дежурство. Увидев Аллейна, он поспешно освободил стул. Аллейн сел.
— Что-нибудь есть?
Грантли показал ему блокнот.
— «Это красивая перчатка, — прочел Аллейн, — но она не согревает мне руку. Снимите ее».
— Он это сказал?
— Да, сэр. Больше ничего, сэр. Только это.
— Строчка из его роли.
Глаза Тревора были закрыты, он ровно дышал. Сестра убрала ему волосы со лба.
— Он спит, — сказал врач. — Его нельзя будить. Возможно, когда он проснется, с ним будет все в порядке.
— Если не считать провала в памяти?
— Верно.
Десять минут прошли в почти полной тишине.
— Мам, — произнес Тревор. — Эй, мам. — Он открыл глаза и уставился на Аллейна. — В чем дело? — спросил он и увидел форму Грантли. — Легавый. Я ничего такого не сделал.
— Не беспокойся, — сказал врач. — Ты упал и сильно расшибся, и мы за тобой ухаживаем.