— Задумка была примерно такой.
— Тогда я сразу признаюсь, мне страшно.
— Входите и покончим с этим.
— Ладно. Но хочу вас предупредить: пацан вполне способен устроить представление, притвориться, что все вспомнил, и ложно обвинить кого-нибудь. Особенно, — мрачно добавил Гарри, — если речь идет обо мне, потому что он знает, что, пригвоздив меня к позорному столбу, получит громкие похвалы и возгласы одобрения от всей команды и капитана включительно.
— Тем не менее рискнем. Входите.
Аллейн открыл дверь и следом за Гарри вошел в комнату.
Тревор снова соскользнул с подушек, провалившись, словно котенок, во врачующий сон. Гарри резко остановился, глядя на мальчика.
— Он выглядит таким милым и симпатичным, — прошептал Гарри. — Можно подумать, что он и вправду такой. Он действительно спит или притворяется?
— Дремлет. Если вы нагнетесь к нему, он проснется.
— Это преступление — будить больного ребенка.
— И все-таки я вас прошу сделать это. У него синяк на щеке, мы все голову ломаем, где он мог его получить. Может, у вас найдутся какие-либо соображения по этому поводу. Взгляните поближе.
За дверью звякнула тележка и покатилась вниз по коридору. На реке раздался гудок баржи. Часы на Биг Бене пробили один раз, перекрывая многоголосый, несмолкаемый лондонский шум.
Гарри положил пакет на столик.
— Взгляните на синяк на его лице. Его закрывают волосы. Отодвиньте их и посмотрите.
Гарри склонился над мальчиком и протянул руку.
За ширмой, стоявшей в углу комнаты, раздался одинокий протяжный звук: «Дзи-и-м-м…»
Тревор открыл глаза, увидел перед собой Гарри и закричал.