Аллейн знал об условиях завещания поэта и о том, что Джоан Харт наследовала носильные вещи. Складывалось впечатление, что Аллейн знаком с пьесами Шекспира и обстоятельствами его жизни не хуже самого Перегрина.
Аллейн, в свою очередь, проникся симпатией к нервному, умному и скромному молодому человеку. Он от всей души надеялся, что Перегрин написал и поставил хорошую пьесу. Аллейн задал несколько вопросов, в которых ощущалось понимание сути дела и пристрастность поклонника великого поэта, и уже через десять минут Перегрин беседовал с суперинтендантом полиции с невероятной для столь краткого знакомства легкостью и откровенностью. Перегрин говорил быстро и взволнованно, слова лились сплошным потоком и звучали признанием в любви к «Дельфину».
— Может быть, пройдем за кулисы? — предложил Перегрин. — Или… подождите секунду. Я подниму железный занавес, чтобы вы взглянули на декорации Джереми Джонса для первого акта.
Оставив Аллейна в партере, он прошел через боковую дверь и нажатием кнопки поднял затейливо украшенный противопожарный занавес. Затем он поднялся на сцену и стал лицом к зрительному залу. Он часто пользовался боковой дверью и лестницей за ней, но сейчас у него кровь стучала в висках. Нервное истощение — кажется, так это называется? Даже голова немного кружилась.
Рабочие, убиравшие наверху, открыли окно, и на сцену обрушился, поток солнечного света, в котором плясали сонмы пылинок.
— Что-нибудь не так? — совсем рядом раздался низкий звучный голос. Аллейн стоял у оркестровой ямы, опершись на перегородку.
— Нет… все в порядке, не беспокойтесь. Просто я вдруг вспомнил о своем первом визите в «Дельфин».
То ли потому, что напоминание было слишком неожиданным, то ли потому, что в последние дни Перегрин мало ел и почти не спал, но он внезапно ощутил страшную слабость. Аллейн и не предполагал, что и без того бледный молодой человек может побледнеть еще сильнее, однако именно это и случилось с Перегрином. Он опустился на сундук елизаветинских времен, сделанный Джереми, и провел рукой по губам. Когда он поднял голову, Аллейн стоял уже на сцене. «Точно на том месте, где была дыра», — подумал Перегрин.
— Знаете, — сказал он, — под вашими ногами находится небольшой каменный колодец, в нем есть дверь. Раньше он использовался как люк, из которого появлялся Арлекин или призрак отца Гамлета и прочие невероятные существа по одному и скопом. О боже.
— Посидите отдохните. Вы перенапряглись.
— Вы так думаете? Не знаю. Но вот что я вам скажу: все эти долгие годы после бомбежки колодец постепенно наполнялся грязной и вонючей водой, и однажды утром я чуть не утонул в нем.