— Пойдем, — сказал Перегрин. — На дворе прекрасная звездная ночь, и до бистро два шага.
Он взял ее за руку и повел к боковой двери на сцене, и вдруг оба услышали хлопок.
Они замерли, спрашивая друг друга: «Что это?»
— Где-то в зале? — предположила Эмили.
— Да. Наверное, там Уинти или кто-нибудь еще.
— Разве они все не ушли?
— Значит, не ушли.
— А что это был за звук?
— Похоже, сиденьем хлопнули, — сказал Перегрин.
— Да, мне тоже так показалось.
— Подожди минутку.
— Ты куда? — с тревогой спросила Эмили.
— Недалеко. Хочу взглянуть.
— Ладно.
Перегрин открыл боковую дверь при сцене. Мерцающий свет от маленькой лампочки в глубине сцены почти не доходил сюда, но у Перегрина был с собой фонарик. По ступенькам можно было спуститься в партер или подняться к ложам бельэтажа. Перегрин двинулся вниз, в партер. Ряды кресел стояли в полной темноте. Он опустил сиденье, а потом отдернул руку, и сиденье с хлопком вернулось в первоначальное положение. Именно такой звук они слышали.
— Эй, кто здесь? — позвал Перегрин, но его слова потонули в вязкой тишине.
Он включил фонарик и повел лучом по стенам и зачехленным креслам. Пройдя по центральному проходу, он вышел в фойе. Там было пусто, горело всего несколько ламп, парадные двери были заперты.
— Джоббинс! — позвал Перегрин.
— А? — раздался голос Джоббинса с лестничной площадки. — Это вы, начальник? Что-нибудь не так?
— Я слышал, как сиденье хлопнуло. В зале.
— Неужто, начальник?
На лестнице появился Джоббинс. На нем было нестерпимо яркое в коричневую, черную и белую клетку пальто, вязаная шапочка и войлочные шлепанцы.
— Боже! — вырвалось у Перегрина. — Куда это вы собрались, на прогулку или поразвлечься? Тогда где же ваш котелок и бабочка?
— Да ладно вам, начальник, — просипел Джоббинс. — Знал бы, что вы здесь, быстренько переоделся бы. Уж простите мой прикид. Подарочек от кореша и очень кстати. Холодновато становится, — продолжал он, спускаясь. — К полуночи, когда мой сменщик приходит, совсем замерзаю. Так что вы там говорили насчет сиденья?
Перегрин объяснил. К его изумлению, Джоббинс толкнул дверь зала, вошел и громко прохрипел: «Эй, там, выходи! Давай. Ты меня слышал!»
Ответом ему была тишина. Затем раздался встревоженный и растерянный голос Эмили: «Что происходит?» Она на ощупь пробиралась по проходу.
— Все в порядке, — крикнул Перегрин. — Сейчас разберемся. — И, повернувшись к Джоббинсу, спросил: — А что, собственно, происходит? Похоже, вы знаете.
— Еще б не знать, — хмуро отозвался Джоббинс. — Это помирающий вундеркинд чудит, вот что. Он и раньше так делал, никакого сладу с ним нет.