Перчатка для смуглой леди (Марш) - страница 86

А теперь бедолага сторож был убит. И возможно, тот противный мальчишка, что нагрубил ему тогда в «Дельфине», тоже. А перчатка Гамнета Шекспира и записка, написанная его отцом, спровоцировав все эти преступления, исчезли. Подъезжая к портику театра «Дельфин», Аллейн подумал, что ему не было так тошно на душе с тех пор, как он сопровождал в Кейптаун убийцу-маньяка.

Он вошел в театр, столкнулся лицом к лицу с Перегрином и Эмили, увидел, как они бледны и расстроены, и уловил в них ту странную заторможенность, которая часто овладевает людьми, внезапно столкнувшимися с преступлением и насилием. Тогда он подавил эмоции и обратился в опытного полицейского, чей профессионализм он однажды насмешливо определил как прогрессирующую способность замечать все меньше и меньше с неуклонно возрастающей точностью.

— Плохи дела, а? — сказал он, обращаясь к молодым людям. — Что вы тут делаете?

— Мы пришли сюда сразу после того, что случилось, — ответил Перегрин.

— Вы неважно выглядите. Лучше подите посидите где-нибудь. Привет, Фред, — поздоровался Аллейн с дивизионным суперинтендантом Гибсоном, стоявшим у подножия лестницы. — С чего начнем?

Взглянув на балкон и не дожидаясь ответа, он стал подниматься по лестнице. Гибсон последовал за ним.

Среди полицейских и фотографов находился пожилой коренастый светловолосый мужчина с посеребренными сединой усами.

— Привет, — бросил ему Аллейн. — И вы здесь.

— Да, мистер Аллейн, — отозвался инспектор Фокс. — Даже опередил вас. Я был еще в Скотленд-ярде, когда туда позвонили, и начальник велел мне присоединиться к вам. Зачем, не знаю. Думаю, мистер Гибсон тоже не знает.

— Чем больше народу, тем веселее, — мрачно сказал Гибсон. — Дельце, похоже, непростым будет.

— Ладно, — сказал Аллейн, — дайте-ка взглянуть.

— Мы накрыли его, — произнес Гибсон, — мебельным чехлом. Выглядит он соответственно. Впрочем, я и хуже видывал.

— Очень неприятный вид, — подтвердил Фокс и кивнул одному из полицейских. — Давай, Бейли.

Сержант Бейли, специалист по отпечаткам пальцев, откинул чехол с тела Джоббинса.

Сторож лежал на спине, кровавое месиво на лице застыло в ужасной маске, единственный неповрежденный глаз был широко раскрыт. Расстегнутое пальто в кричащую клетку было вздернуто вверх и собралось комом на пояснице. Под пальто виднелся грязный белый свитер и довольно щегольский желтый шарф с вышитой буквой «Г». Он был запачкан кровью. Свитер в багровых пятнах также задрался вверх. Рубашка из шотландки, заправленная в брюки, туго перетянутые ремнем и натянувшиеся на лодыжках раскинутых ног, производила по контрасту почти домашнее уютное впечатление.