Она встала и направилась к выходу. Федор, помедлив пару секунд, быстро пошел за ней.
Он и Марат одновременно протянули к ней руки. Федор взял ее за правый локоть, а Шестериков — за левый.
— Наташа, прекрати, что ты такая горячая! Ну не могу я не ерничать, характер у меня мерзкий…
— Наталья Владимировна, у вас проблемы?
— Марат Валерианович! — Она взглянула на Шестерикова с удивлением, а вовсе не с надеждой, как тот, видимо, ожидал. Ну да, решил, что Михайловский собирается прямо здесь ее арестовать, и захотел ей помочь. Наташа улыбнулась: — Нет у меня проблем. У нас с Федором Михайловичем небольшой спор вышел.
— А мне показалось, — Марат неодобрительно взглянул на Михайловского, — кое-кто разговаривал с вами недопустимым тоном.
— Шел бы ты, Шестериков, — с нажимом в голосе заметил Федор. — У тебя, между прочим, еще условный срок не кончился.
— Намекаешь, что я могу настоящий огрести?
— А ты не цепляйся к служителям закона, тогда сможешь на свободе остаться.
— То есть ты выполняешь здесь, в «Трех поросятах», свои служебные обязанности? — не отступал Марат.
Михайловский на мгновение смутился, но взял себя в руки:
— Требуешь от меня отчета? Я, между прочим, в настоящее время согласно приказу в отпуске.
— Ясно, ты здесь с дамой. А могу я пригласить ее на танец?
— Ты видел, чтобы здесь кто-то танцевал?
Наташа, не выдержав, прыснула: так по-мальчишески они спорили.
— Видел. Совсем недавно один мент в отпуске здесь как раз и танцевал.
— Мальчики, — сказала Наташа. Она иной раз так обращалась к мужчинам, шутливо копируя их же манеру разговора, когда они говорят женщинам «девочки». — Мне надо на работу. Я вовсе не кокетничаю — обычно в это время, примерно через двадцать минут, я рассказываю детям сказку перед дневным сном.
— Я вас подвезу, — сразу вызвался Шестериков.
— Спасибо, но я на машине. — Наташа мягко улыбнулась ему и пошла к выходу, провожаемая взглядами двух мужчин. И хотя она не слышала, о чем они продолжали говорить между собой, была уверена, что знает.
Она очень удивилась бы, если бы все же могла слышать, о чем мужчины говорят.
— Ладно, Марат, — миролюбиво сказал Федор, — дама ушла, перья распускать не перед кем. Пойдем посидим с тобой немножко. Тем более я кое-что заказал, а моя визави сбежала. Ты ведь поесть зашел.
Шестериков окинул взглядом накрытый стол:
— Но я все-таки не дама, фигуру мне не блюсти, так что, если не возражаешь, я хотел бы как следует поесть. Милочка, рыбка моя, — окликнул он проходившую мимо официантку, — принеси двум оголодавшим холостякам какой-нибудь мужской еды.