— Я долго спала? — сказала она, конфузясь. В самом деле, еще подумает, что у нее хронический недосып. Заснуть, можно сказать, на самом интересном месте!
— Минут десять, — улыбнулся он.
— А ты почему не спишь?
— Я хочу выпить твоего вина.
— Думаешь, я не разрешила бы?
— Мне одному не хочется.
Он укрыл ее пледом, потом взял со столика налитые бокалы.
— По-моему, нам есть за что выпить.
— Я думала только о себе, — с легким вздохом сказала Наташа. — Жуткая эгоистка.
— Лучшая эгоистка в мире.
— Тебе… было хорошо? — спросила она с запинкой.
— Мне было очень хорошо. Ты удивительная женщина, чуткая, добрая…
— Ты имеешь в виду в сексе? Такого я еще не слышала.
— Многие люди почему-то считают, что в сексе понятия «доброта» нет. Надо рычать, кусать, требовать чего-то невозможного, но ведь человек не секс-машина… В какой-то момент я дрогнул, как будто некий винтик выпал из системы, от чего ее перекорежило…
— Шестериков, ты какой институт заканчивал?
— Политехнический, а что?
— Это чувствуется.
— Смейся, Ната, смейся, но ты… ты возродила меня. Помнишь, вначале я… забуксовал, мне надо было твоей ответной ласки, и когда ты просто сказала: «Не волнуйся, все будет хорошо», — я словно сбросил с себя что-то тяжелое, душное, что мешало мне раскрепоститься. Алка, моя покойная жена, говорила, что как мужчина я никакой…
Наташа даже приподнялась на локте, чтобы взглянуть в его лицо — не шутит ли? Но нет, Марат не шутил, а с надеждой вглядывался в ее глаза.
— Ты прекрасный мужчина, — сказала она. — У меня, может, и не очень большой опыт, но для меня ты самый лучший!
— Спасибо, родная, спасибо. — Марат поцеловал ее так, словно к иконе прикладывался.
Среди женщин бытует стойкое мнение, будто все мужчины — существа самоуверенные и по жизни идут как бульдозеры, все круша и ломая и никаких нюансов не замечая. Ей бы радоваться, что Марат — как раз человек, в себе сомневающийся. Пользоваться этим. Покойная жена постаралась, поселила в его душе сомнение в мужской состоятельности, так что Наташе оставалось только собирать плоды, но теперь ей было небезразлично, как он к себе относится. Наверное, в ней и в самом деле проснулся воспитатель.
— Марат, — строго сказала она, понимая, что подобная серьезность в постели может показаться смешной, но это его сразу отрезвило. — Ты должен знать, что мы оба получили столько же, сколько отдали, потому что были честны друг с другом. Потому о благодарности не надо говорить, хорошо? Это выбивает меня из равновесия. Я вовсе не хочу чувствовать себя благодетельницей, которая ничего не получила.