— Алеша, зайди ненадолго ко мне. Думаю, нам есть о чем поговорить.
Он не возражал, и я повела его к себе, на ходу кивнув удивленному Корнею:
— Гоша, все в порядке?
— Все. Мы сегодня на фабрику едем?
— Обязательно. Только на моей машине, говорят, сдох аккумулятор. Решай, может, на «Газели» поедем? А заодно прихватим что-нибудь новенькое, если швейники приготовили… У тебя зарядка есть?
— Дома. — Он отрицательно мотнул головой.
— Тогда придется Шувалову звонить, чтобы меня с работы забрал.
— Или новый аккумулятор привез.
— Ну вот, ты и сам все понял… Думаю, через полчасика я освобожусь.
В кабинете я быстро сбросила куртку, включила электрический чайник и полезла в холодильник.
— Я завтракал, — предупредил Алексей.
— И бутербродик не съешь?
— Разве что бутербродик, — протянул он.
— Могу я спросить, как у вас с Ольгой дела?
— Разве она тебе ежемесячно не докладывает?
— Я имею в виду не фирму, а ваши личные взаимоотношения. Конечно, ты можешь меня послать подальше со своим интересом, но, поверь, он далеко не праздный.
— Возможно, я и послал бы подальше… любого другого, но не тебя. Ты помогла мне два года назад, и я этого не забыл.
— Алеша, ты меня не понял. Я вовсе не хочу спекулировать тем небольшим одолжением. Но так уж случилось, что я оказалась, что называется, у истоков второй волны… Когда вы все же вернулись друг к другу.
— Вернулись. Десять лет спустя. Я никогда не думал, что память так коварна. Она словно старый фотоаппарат, который не хочет, да и не умеет снимать что-то в другом ракурсе или цвете, а упорно щелкает и щелкает, как привык когда-то.
— Ну, если фотоаппарат наделять разумом и привычками…
Оказывается, у него богатая фантазия. Нельзя сказать, что я фантазерка, но и мне приходят в голову всякие сравнения.
Меня интересовала не детективная сторона истории с отравлением Елены, а отношение свидетелей этой трагедии к жизни и смерти. Неужели один человек может мешать другому настолько, что им тесно рядом на такой большой земле? Не хотелось смиряться с тем, что человеческая жизнь настолько обесценилась. Может, это нам мстит сама история? Наши правители прошлого века с таким пренебрежением относились к человеку, что, не дрогнув, отправляли в небытие тысячи, десятки тысяч Божьих созданий, и теперь среди простого люда множатся убийцы…
— Сергею не нравится, что я начала заниматься расследованием убийства Быстровой, — сказала я Алексею. — Он сгоряча даже взял с меня честное слово, что я больше ничего не стану предпринимать.
— Мне тоже не нравится, — кивнул он, вертя в руках чайную ложечку. — Такое впечатление, что мертвая Елена стала нам мешать еще больше, чем живая. Оля понимает, что это сделал не я, но пользуется случаем, чтобы лишний раз меня поддеть, упрекнуть в чем-то… Особенно Ольгу возмущает, что я на Быстровой женился, и она не хочет понять, насколько мне в то время было все безразлично.