Ничто не выглядело бы в этой сцене странным, если бы этот мужчина упорно не отводил взгляда, стараясь отойти в сторону и даже пятясь к кухне. И опять на его маневры никто, кроме меня, не обратил внимания. Наши с Ольгой мужья только кивнули ему и продолжили беседу. Ольга тоже ничего не заметила. Еще немного, и мою подозрительность назовут маниакальной.
Следующими пришли гости, мягко говоря, странные. На мой взгляд, какие-то сиропные, что ли. Восторженные, словно дети. И сюсюкали так же: Ленусик, котенок, лапулечка. И громко восхваляли Ленку на все лады. Не знай я ее прежде, подумала бы, что речь и вправду идет о человеке необычайном, полном всяческих добродетелей.
Последняя пара — они пришли, когда все уже усаживались за стол, — выделялась среди прочих и внешним видом, и возрастом. Обоим супругам было хорошо за сорок. Зато перед ними, будто в противовес восторженной паре, заискивала и гнулась Елена. Она прямо-таки на задние лапки становилась перед мужчиной, затянутым в костюм-тройку. Именно затянутым, потому что костюм трещал на нем по швам, с трудом сдерживая солидные габариты хозяина.
«Наверняка хорошо питается, — подумала я. — И отсутствием аппетита не страдает».
Супруга его, как представила ее Ленка, Инночка Викторовна — неимоверно важная и преисполненная чувства собственного достоинства, — точно лошадь, поводила головой, видимо, чтобы привлечь внимание к серьгам с такими большими бриллиантами, что они походили на бижутерию. В комплекте с кулоном на ней было целое состояние. Я подивилась, что в наше криминальное время кто-то может носить подобные вещи, не имея рядом вооруженной охраны.
— Мы с Павлом Яковлевичем вместе работали, — пояснила для всех восторженная Ленка. — Павел Яковлевич — величайший в мире хирург!
— Ну, полно, милочка, вы хватили через край, — без улыбки произнес тот ненатурально, словно ждал, что все тут же кинутся разуверять его. Но поскольку никто, кроме Ленки, величайшего хирурга не знал, эту роль взяла на себя его жена.
— Не скромничай, Паша, американцы тоже с Леночкой согласны. Они говорили: в Америке ты был бы миллионером.
Она так ворковала, так лучилась обаянием, что, возможно, кто-то и купился, но не я. Наученная горьким опытом притворства людей, куда более мне близких, я смотрела на жену хирурга внимательнее других. Думая, что все увлеклись раскладыванием в тарелки закусок, она бросила на Елену взгляд, полный такой ненависти, что мне стало не по себе: не хотела бы я иметь такого врага.
А тут на несвойственную мне сосредоточенность обратил внимание мой муж.