— Мне ничего не нужно.
— Но почему? — не мог понять Нортон.
Беттина вздохнула:
— Нортон, пять месяцев тому назад я потеряла Олли. — Она опять вздохнула. — С тех пор ветер перестал надувать мои паруса.
— Понимаю. Но нельзя же сидеть сложа руки. Вам же будет хуже.
«И тебе», — подумала Беттина, а вслух произнесла:
— Пусть. Оказалось, что вся эта мишура — не так важна, как я думала.
— Господи, Беттина, одумайтесь. Вы не представляете, что такое — оказаться не у дел в самый пик жизни.
Но у нее все уже было. Когда родился ребенок… Когда была женой Айво… Когда грелась в лучах отцовской славы… У нее было нечто большее, чем работа и успех. Но ведь ему не объяснить. Только себя изведешь.
— Не хочу об этом говорить, Нортон. Объясните всем, что я на полгода уехала из страны. Скажите, что не можете со мной связаться. А если отстанут — тогда я лягу на дно на целый год.
— Кошмар. Скажу, будьте уверены. Но, Беттина, если вы измените свое решение, вы мне позвоните?
— Разумеется, Нортон. Вы же знаете, что позвоню.
Она, естественно, не позвонила. Просто жила незаметной жизнью, со своими детьми. Как-то раз слетала погостить к Уотерсонам, а так почти не выходила из дома и не расставалась с детьми. После смерти Олли она стала какой-то заторможенной.
В день Благодарения[6] прилетели Сет и Мэри со всем выводком. Они сразу заметили перемену в Беттине. Праздник прошел очень мило, посемейному. Горько было лишь оттого, что с ними нет Олли.
— Как жизнь, Беттина? — поинтересовалась Мэри, когда они сидели в саду. Мэри видела, что подруга очень изменилась, прежде всего внутренне. Она стала спокойнее, равнодушнее, увереннее в себе и словно гораздо старше, чем год назад.
— Неплохо, — улыбнулась Беттина. — Только по Олли очень скучаю. Мне так его недостает. И кажется задним числом, что многое надо было сделать иначе.
— Что, например?
— Например, раньше выйти за него замуж. Он так радовался. Не понимаю, почему я тянула до последнего?
— Ты была не готова, и он понимал это.
— Знаю, что понимал. Оглядываясь назад, я вижу, что он очень многое понимал. Все делал так, чтобы лучше было мне, все — ради меня. Оставил престижную работу в Нью-Йорке, потом взял отпуск, чтобы поехать со мной в Нью-Йорк на постановку пьесы. Теперь мне все кажется таким несправедливым, — заключила Беттина, и лицо ее омрачилось.
— Олли делал все это с радостью, — возразила Мэри. — Он сам мне однажды говорил. Карьера для него не была так важна, как для тебя.
Мэри не отважилась добавить, что теперь ей нужен мужчина, добившийся такого же успеха и положения, какого добилась она. Даже в лице у нее появилось что-то новое, строгая красота, приковывавшая внимание, а простой покрой черного шерстяного платья и мерцание бриллиантов говорили о том, что эта женщина достигла подлинных высот. Наконец-то Беттина решилась извлечь из-под спуда свои драгоценности: и те, что достались от отца, и те, что подарил Айво, и теперь она носила их почти ежедневно. Она посмотрела на кольцо с большим бриллиантом, потом поймала на себе взгляд Мэри и улыбнулась.