— Посмотри мне в глаза, Беттина…
Она не смела.
— Дорогая, пожалуйста.
— Не знаю, что со мной, — она обратила на Энтони страдальческий взгляд. — Почему так вышло?
— Потому что мы оба хотели этого. Потому что мы нужны друг другу, и нечего это скрывать, — он посмотрел на нее почти сурово. — Я люблю тебя, Беттина. И это главное. Не закрывай на это глаза. Не пытайся убедить себя, что лишь наши тела соединились в этой постели. Сказать это — все равно что ничего не сказать. И если ты станешь отрицать это, ты будешь лгать самой себе. — Он заставил ее поднять голову. — Посмотри на меня.
Беттина с усилием подчинилась.
— Ты меня любишь? Ответь мне честно. Я знаю, что я люблю тебя. А ты, ты меня любишь?
— Не знаю, — прошептала Беттина.
— Ты тоже любишь меня. Иначе ты бы никогда не легла со мной в постель. Не из таких ты женщин, верно, Бетти? — и, уже мягче, он повторил: — Верно же?
На этот раз она кивнула, но тут же неопределенно покачала головой.
— Ты меня любишь? Ответь, скажи… Скажи, ну пожалуйста…
Ей казалось, будто его слова ласкают ее тело, и помимо своей воли она произнесла:
— Я люблю тебя.
Энтони крепко обнял ее.
— Я знал это, — сказал он и с нежностью посмотрел на Беттину. — Теперь мы пойдем в театр, но скоро вновь сюда вернемся.
Чтобы напомнить ей о том, что их ждет по возвращении из театра, он торопливо еще раз овладел ею. Когда он встал с постели, Беттина лежала, часто и трудно дыша. Она удивлялась своей страсти, своей ненасытности в любви. Ей все не хватало его тела, такого гладкого и шелковистого на ощупь. Однако по дороге в театр в голову полезли мысли об Айво. Что если он позвонит ей? Если обо всем догадается? Спросит, где она остановилась? Если решит сделать сюрприз и вдруг прилетит в Калифорнию? Что же она делает? Но всякий раз, пытаясь убедить себя, что это безумие, она вспоминала о том, как они занимались любовью, и ей становилось ясно, что класть этому конец ей совсем не хочется. В этот вечер она едва справилась со своими обязанностями в театре. Вернувшись в гостиницу, они занимались любовью всю ночь. Беттина удивлялась, как это им удалось так долго сохранять платонические отношения.
— Ты счастлива? — с улыбкой спросил Энтони, глядя на нее из-под руки.
— Не знаю, — честно призналась Беттина, а потом с улыбкой добавила: — Да, конечно.
Но сердце болело об Айво. Ее, как нож, пронзало ощущение вины. Это не укрылось от Энтони.
— Я понимаю тебя, Беттина, — сказал он. — Все правильно.
Однако Беттина сомневалась, понимает ли он ее. Да и способен ли он любить так, как Айво, у которого был особый дар любить. У Энтони не было накопленного годами опыта, каким обладал Айво. Не так уж плохо любить человека гораздо старше тебя. Он все недоброе оставил в прошлом, давным-давно получив горькие уроки; Беттине он дарил теперь лишь нежность, любовь и доброту. Вот над чем надо задуматься. Энтони, заметив, что Беттина погрузилась в свои мысли, спросил: