Они начали спускаться в обширную, заросшую дремучей тайгой падь. Вепринцев, украдкой покашиваясь на Тагильцева, думал: «Удивительные, странные люди… Товарные вагоны успокаивали его в минуты тяжелых сомнений! Какая чепуха! Зачем я буду глядеть на чужие вагоны? Эх, если бы этот старый осел Дурасов не закопал в землю столько доброго металла, никогда бы не поехал в эту страну… Мне нужны деньги, нужно золото, а не идеи… Зачем мне их идеи?.. Я хочу жить для себя, а не для грядущих поколений. Какое мне до них дело? Пусть дураки смотрят на пустые товарные вагоны, сколько им вздумается». Но как же труден и тяжел путь до этого золота. И как все выглядело легко и просто там, в Америке, в Италии, во Франции… После каждого удачного дела он сорил по притонам легко доставшимися деньгами, играл, сбивая с толку шулеров, покупал газетных репортеров и полицейских. Жалкие музыканты, стоя, на коленях, встречали его оглушительным джазом, когда он появлялся, в ночных кабаре. «Ох, добрый, славный Чикаго… С каким удовольствием я вспоминаю о тебе в этой первобытной глуши…»
К обеду они спустились в долину. Щедро светило солнце. Густое цветущее разнотравье будто китайским ковром застилало землю. Над обилием цветов кружились пестрокрылые бабочки, сердито гудели толстогузые полосатые шершни, легко и трепетно висели бирюзовые стрекозы. Так и хотелось повалиться на эту теплую, пахнущую грибами и травяным прахом землю, захватить полную охапку сочной зелени и дышать полной грудью, а потом скинуть с ног тяжелые сапоги, потянуться на траве, по-детски побарахтаться, и заснуть.
Оспан снял с головы старый солдатский картуз с выгоревшим облинялым околышем, пригладил ладонью свалявшиеся, влажные от пота волосы и, поглядывая на лошадей, сказал:
— Ну вот, подошло время и с конями разлучиться… Придется их, однако здесь оставить.
— И багаж здесь оставим? — спросил Илюша.
— Об этом уж ты меня не спрашивай, начальники есть, а мое дело маленькое… скажут на себе тащить — потащим, прикажут бросить — бросим…
— Еще одна новость, — хмуро произнес Стриж. Он осунулся за эти дни, еле шел и теперь обычно ни во что не вмешивался. — Пока лазим по этим кручам, без штанов останемся, все придется бросить для облегчения.
— Это еще ничего, не страшно, — улыбнулся Тагильцев. — Хуже будет, если, пока мы добираемся до ложка, наших лошадок волки скушают.
— Все может случиться, — развел руками Оспан. — Волку много ли времени надо? Один момент — и от лошади мослы останутся.
— Обрадовал, — сказал Стриж, сердито плюнув.
— Ну-ну, без паники, друзья мои, больше уверенности, — весело прикрикнул Вепринцев. — Я думаю, что мы теперь находимся на пороге Оленьего ложка. Не так ли, дядя Оспан?..