Старик с пониманием покивал.
— Толя, а вообще, какая работа в поселке есть?
— Мародеров постоянно ищут. По городам мотаться и добро всякое подбирать, но они долго не живут, да и для молодых эта работа, не для нас. В военные или внутреннюю безопасность — это только служивых берут. Да еще показать себя нужно. К купцам можно пристроиться, только если знакомые там есть или порекомендует кто. На фермах или пастухом — мест совсем нет. Мастерские тоже все забиты. Коммунальщики и энергетики к себе только специалистов берут или молодых для обучения. Строители нужны постоянно, но я так, как они, работать не смогу. Чернорабочим только. А чернорабочим дают ровно столько, чтобы с голоду не померли.
Толя еще долго рассказывал старику все, что видел в поселке, про свою прошлую жизнь, про единственную в жизни поездку в Болгарию, про жену-суку, которая изменяла ему со всеми подряд.
Старику становилось все больше не по себе от рассказов Толи. Он не представлял упаднических, на грани паники, настроений своего собеседника, где вся соль рассказа так или иначе сводилась к тому, что такие, как он, и тем более такие, как старик, вообще никому не нужны в новом мире. Толя, несмотря на возраст, был все же довольно активным и трудолюбивым мужиком, но и ему трудно было здесь находиться. Старик невольно поежился, представив себе, что будет, если он не сможет найти себе и внучатам крова и источника доходов. Придется идти по миру. Как страшно было вот так, в самом конце жизни, чувствовать себя беспомощным и унижаться ради того, чтобы не умереть с голоду. Разговор с Толей непередаваемо расстроил старика. В конце концов он, забеспокоившись о своих ребятах, распрощался с Анатолем и пошел внутрь гостевого дома.
На лестничной площадке между этажами его встретил один из местных охранников.
— Ой, это вы! А я вас уже обыскался. Идите скорее к заведующему Пете. Он там уже полчаса зубы заговаривает министру промышленности местной.
Охранник потащил его по лестнице вниз, а потом завел в помещение, которое раньше было чем-то вроде буфета. За обычным общепитовским столом сидел тот самый Петя и мужчина с загрубевшими от физической работы руками и одутловатым лицом. Возраста он был явно старше среднего, но в старики его было записывать рано. Перед ним на столе торчала бутылка столичной водки. Алкоголь прежних времен редкостью не был, но и особо разбрасываться им не торопились. Значит, Петя привечал важного человека.
Сердце старика учащенно забилось. Он понял, что сейчас будет решаться его судьба и судьба внуков. От незнакомого гостя веяло основательностью и уверенным спокойствием, как будто это был не просто житель поселка, а человек-глыба, один из тех, на ком держится все поселковое мироздание. Старик нервно сглотнул, не зная, как себя обозначить.