- Ну! За вас очень даже заступались. И многие. Только я начхал. Вы поймите, Платонов, Петровка - не райотдел. Нас не достанешь, - и приврем, и прихвастнем, где наша не пропадала!
- Вот петрушка! - горестно изумился Платонов. - Чего ж делать? Советуете идти на чистосердечное признание?
- Честно - советую.
- К чистосердечникам отношение, говорят, получше.
- Безусловно.
- Кой черт его дернул, этого дохляка, ко мне лезть?! Нужна мне была его девчонка! Своих невпроворот! Заголила ноги и вот маячит перед носом, вот маячит! Стерва!.. Гражданин майор, а мы не договоримся, будто я этих премудростей в глаза не видел, а? Будто просто вот совесть заела и все такое?
- Теперь уж нельзя.
- Эхма! Надо было меня раньше убедить! Растолковали бы, припугнули! Вам, можно сказать, человеческая судьба доверена, а вы...
Он еще раз крепко обругал всех по кругу (кроме себя). Выдохся.
- Ладно, что проиграл, то проиграл. Дальше бы не напортачить.
- Вы просили об очной ставке.
- Дурак был.
- Но сейчас полезно зафиксировать ваше раскаяние в присутствии свидетеля. Думаю, стоит даже извиниться перед ним: человек ходит, время из-за вас теряет
- По шее бы ему, чтоб не ходил!.. Хрен с ним, извинюсь...
* * *
"Мы свой, мы новый мир построим". А чего не построим, то переименуем, и будет как бы новое.
"Каторга", скажем. Ну что за откровенное наименование! В новом-то мире! Пусть будет, к примеру, "колония". И сразу мило бюрократическому уху, ничто не царапает. "Исправительно-трудовая колония" - отлично звучит.
Или "Нескучный сад". Фи, по-мещански же. То ли дело "Парк культуры и отдыха имени..."! Что "парк культуры" - неграмотно, нелепо, нужды нет. Зато идейно и солидно.
То же и "Бутырская тюрьма". Зачем это нам - "тюрьма"? Почесали в затылке, вычесали "Следственный изолятор". Хорошее нейтральное словечко, даже в больницах изоляторы есть.
Но древняя Бутырка не ведала, что превратилась в невинный "изолятор". Веками пропитывалась она духом неволи, тоски, проклятий, чьих-то предсмертных томлений. Наука утверждает, что информация неуничтожима. Сколько же ее вобрали в себя эти стены, лестницы, глухие коридоры. И источали обратно, густо пропитывая недра тюрьмы.
Так что прогулка по ним для нервно настроенного человека (да еще впервые) была определенным испытанием. Если говорить о Власове, то он показался Пал Палычу ниже ростом и, войдя в освещенный солнцем кабинет, словно бы обрадовался знакомым лицам.
Поздоровался с Платоновым. Платонов зыркнул исподлобья, отозвался нехотя.
- Садитесь вот сюда, Игорь Сергеевич.