Попался, который кусался.
Итак, я внимательно за ним наблюдала. Исподтишка. Вижу, Михайлишин собрался с духом и повернул за угол, потому что перед домом меня уже не было. Михайлишин должен был обнаружить меня за особняком, на небольшом огороде.
И обнаружил.
Он, наверное, думал, что я полностью поглощена сбором клубники. Сбор был такой: одну в лукошко, две — в рот. На якобы бесцельно фланирующего по саду участкового я не обращала ни малейшего внимания. И лишь когда высокая фигура показалась из-за теплицы, приблизилась ко мне и его до блеска начищенные туфли сорок пятого размера оказались в угрожающей близости от клубничных грядок, я перестала срывать ягоды и подняла голову.
И окинула Антона таким бесхитростно-удивленным взглядом, словно мы не виделись с прошлого года, а не здоровались с ним пять минут назад.
Михайлишин жутко смутился и брякнул, судя по всему, первое, что пришло в голову. Мог бы и получше придумать. Вот что он сказал:
— Хорошая у вас нынче клубника выросла, Стася.
— Вот спасибо, барин, на добром слове. — Я снова принялась обрывать крупные мясистые ягоды.
— И погода сегодня хорошая, — промямлил несчастный влюбленный.
— Да ты что? — Я вполне искренне удивилась. — А я и не заметила. Круто.
Щеки Михайлишина пошли пунцовыми пятнами. Он покосился на меня и, наверное, мысленно поблагодарил Бога, что я за сбором клубники вроде бы ничего не заметила. Фигушки. Все-то я заметила. И спросила как бы между прочим, не отрываясь от своего увлекательного занятия:
— Ну как, Антон, словил ужасного маньячилу?
— Нет еще. Стараемся, — кисло ответил Михайлишин и надолго замолчал.
Я продолжала молча собирать клубнику. И совершенно не обращала внимания на торчавшего рядом Михайлишина. А он не знал, что говорить, и тем более — что делать. Тут он нервно пригладил волосы и снова заговорил, глядя чуть в сторону:
— Знаешь, Стася, сегодня замечательный фильм идет: «Маска». Американский. Комедия. Мне два билета принесли…
— Принесли? Кто ж это, интересно, их тебе принес? — удивленно взглянула я на него. — Никак тебе взятки дают, Антон?
— Почему это взятки? — запротестовал несчастный Михайлишин. — Просто так принесли… Друзья.
— А почему именно два? — продолжала я безжалостно.
— Потому что я попросил принести два, — выдавил из себя Михайлишин.
— Экий ты, Антон. Страсть какой предусмотрительный. Девушкам тебя просто бояться надо — все-то ты учитываешь. Профессия, видать, сказывается. А для кого второй билетик, если не секрет?
— Ну… В общем, ты как? Сегодня вечером, в семь? А?
Михайлишин напрягся в ожидании ответа.