– Ну, скажем так, они не верят, что с русскими возможен долгосрочный союз. И не хотят, чтобы русские набрали слишком большую силу.
– Понятно. Что требуется от меня?
– Нам надо придумать, как официально представить нашу «кошку» на процессе. Понимаешь, это должен быть не просто где-то всплывший документ. Нам надо попробовать сделать его официальным документом процесса – тогда эффект взрыва будет совсем иной, совсем другой разрушительной силы. Насколько я понимаю, американцы и англичане намерены играть в настоящий судебный процесс, значит, адвокат может потребовать огласить этот документ… И тогда… Тебе надо выяснить, кто из адвокатов решится на это?
– Это потребует особой решительности?
– Я думаю, да. Потому что русские будут в бешенстве. Сам понимаешь, в нынешней ситуации противостоять русским не так просто. Человек должен быть отчаянно смел или чудовищно тщеславен.
– Или получить хорошие деньги.
– Свое он получит.
– Он должен будет скрывать свои источники?
– Нет, зачем же, – усмехнулся барон. – Я думаю, он может сказать, что копия передана ему одним американским офицером, который занимался изучением документов рейха… Передана анонимно. Так сказать под покровом ночи. Пусть русские не забывают, на каком свете живут.
– Я знаю такого адвоката.
– Хорошо. Но не будем спешить. Присмотрись к нему повнимательнее.
– Выпив вина, барон окончательно пришел в благодушное расположение духа.
– А как там вообще обстановка в этом самом Дворце юстиции?
– Американцы называют его «офис». Там полно посторонних, зевак, журналистов, каких-то дельцов… Говорят, на открытие процесса приедет даже Марлен Дитрих.
– Да, американцы любят все превращать в шоу. Тем не менее, воевать с ними не надо было. Впрочем, с русскими тоже. Европы нам вполне хватило бы…
Олаф рассеянно кивает.
– Мне кажется, ты хочешь что-то сказать.
– Там рядом с Дворцом юстиции я видел Гюнтера…
Барон вопросительно поднял брови.
– Гюнтер Тилковски, мой друг по спецподразделению. Помните, они нас остановили в лесу?
– Разумеется, помню. Ну и в чем же дело?
– Он оказался в лагере, где содержат дивизию «Эдельвейс». Их возят трудиться на развалинах рядом с Дворцом. Некоторые работают даже внутри.
– И?
– Гюнтер не тот человек, чтобы просто так сидеть в лагере и разбирать кирпичи.
– Он что – фанатик, для которого самое большое счастье в жизни – орать «Хайль Гитлер»?
– Он профессионал. И как я понял, они готовятся совершить какую-то акцию во Дворце…
– Я знаю. Есть люди, которые хотят с помощью этих солдат провернуть какую-то операцию. Видимо, освободить несколько заключенных. Одного из этих людей ты видел у меня – это господин советник. И что – есть конкретная дата выступления?