– Ирэн!
– Папа!
Вот, наконец-то, и приехал мой знаменитый папа. Он ждал меня в прихожей с распростёртыми объятиями, и я бросилась к нему, тая от счастья.
– Но когда ты приехал?
– Только что, моя дорогая! Только что!
Папа высоко приподнял меня, как делал всегда, сколько помню себя, и не стал кружить только потому, что мама тотчас призвала его к порядку:
– Леопольд!
Так звали папу: как богемского князя. Из него и в самом деле получился бы прекрасный князь, хотя выглядел он не так уж импозантно: невысокого роста, довольно полный, хитрый взгляд, торчащие усы. Руки нежные и в то же время сильные, лицо всегда хорошо выбрито и пахнет одеколоном даже после самых долгих разъездов.
Я сразу поняла, что он очень устал и эта поездка стоила ему немало сил. Радовался встрече, но усталость была весьма заметна, хотя он и улыбался.
– Ну, как дела? Как отдыхаем?
– Ты уже знаешь, я думаю. Какой уж тут отдых – с покойником, – шепнула я.
– Знаю… знаю… – ответил он, гладя меня по голове. – В самом деле любопытная история, верно?
Мы были очень дружны с ним и так хорошо понимали друг друга, что просто удивительно.
Он едва приехал, а мне уже хотелось познакомить его с моими новыми друзьями и, пожалуй, даже сводить на виллу Эшкрофта.
Однако вместо этого мы отправились в столовую, где уже был накрыт стол, но хрусталь и серебряные приборы сильно затрудняли разговор.
Я с удивлением обнаружила, что у нас гость. Высокий, худощавый человек лет шестидесяти, с изысканными манерами, – доктор Моргёй.
Местный врач, которого мама приглашала иногда, и он рад был знакомству с папой.
Доктор Моргёй мало говорил в тот вечер, и это понятно. У моих родителей была своеобразная манера беседовать: говорила в основном мама, а папа ограничивался лишь короткими односложными, иногда двусложными репликами. А чаще всего просто кивал в знак согласия.
Время от времени он посматривал на меня, и я сразу же ловила его взгляд, потому что прекрасно знала: он посмотрит в тот момент, когда никто не заметит, что мы переглядываемся. И тогда папа строил мне рожицы или веселил ещё как-нибудь: таращил глаза, надувал губы, притворялся, будто сейчас уснёт. Он забавлял меня, и поэтому я любила этот вечерний час, когда за столом собирались все вместе. Хотя случалось это редко: папа много работал.
Как однажды объяснила мама доктору Моргёй, мой отец действительно был очень крупным немецким промышленником – занимался поездами и железными дорогами по поручению королевской семьи Баварии. Важная фигура, короче говоря. Он много разъезжал по делам и завидовал людям, которые могли спокойно жить в своих домах. А они, эти самые люди, видя, что он опять куда-то отправляется, завидовали его беспрестанным поездкам в неизменно роскошных вагонах и проживанию в лучших гостиницах.